Повести > Полдень, XXII век (Возвращение) > страница 17

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65,

Глава 2. Скатерть-самобранка


    Женя и Шейла работали. Женя сидел за столом и читал "Философию скорости" Гардуэя. Стол был завален книгами, лентами микрокниг, альбомами, подшивками старых газет. На полу, среди разбросанных футляров от микрокниг, стоял переносной пульт связи с Информарием. Женя читал быстро, ерзал от нетерпения и часто делал пометки в блокноте. Шейла сидела в глубоком кресле, положив ногу за ногу, и читала Женину рукопись. В комнате было светло и почти тихо, в экране стереовизора вспыхивали цветные тени, едва слышно звучали нежнейшие такты старинной южноамериканской мелодии.
    — Изумительная книга, — сказал Женя. — Я не могу ее читать медленно. Как он это сделал?
    — Гардуэй? — рассеянно отозвалась Шейла. — Да, Гардуэй — это великий мастер. — Как он этого добился? Я не понимаю, в чем секрет. — Не знаю, дружок, — сказала Шейла, не отрываясь от рукописи. — И никто не знает. И он сам не знает.
    — Поразительное чувство ритма мысли и ритма слова. Кто он такой? — Женя заглянул в предисловие. — Профессор структуральной лингвистики. А! Тогда понятно.
    — Ничего тебе не понятно, — сказала Шейла. — Я тоже структуральный лингвист.
    Женя поглядел на нее и снова углубился в чтение. За открытым окном сгущались сумерки. В темных кустах мелькали искорки светляков. Сонно перекликались поздние птицы.
    Шейла собрала листы.
    — Чудесные люди! — громко сказала она. — Смелые люди.
    — Правда? — радостно вскричал Женя, повернувшись к ней.
    — Неужели вы все это перенесли? — Шейла смотрела на Женю широко раскрытыми глазами. — Все перенесли и остались людьми. Не умерли от страха. Не сошли с ума от одиночества. Честное слово, Женька, иногда мне кажется, что ты действительно старше меня на сто лет.
    — То-то, — сказал Женя.
    Он поднялся, пересек комнату и сел у ног Шейлы. Шейла запустила пальцы в его рыжие волосы, и он прижался щекой к ее колену.
    — Знаешь, когда было страшнее всего? — сказал он. — После второго эфирного моста. Когда Сережка поднял меня из амортизатора и я хотел пройти в рубку, а он не пустил меня.
    — Ты об этом не писал, — сказала Шейла.
    — В рубке оставались Фалин и Поллак, — сказал Женя. — Они погибли, — добавил он, помолчав.
    Шейла молча гладила его по голове.
    — Знаешь, — сказал он, — в известном смысле предки всегда были богаче потомков. Богаче мечтой. Предки мечтают о том, что для потомков рутина. Ах, Шейла, какая это была мечта — достигнуть звезд! Мы все отдавали за эту мечту. А вы летаете к звездам, как мы летали к маме на летние каникулы. Бедные вы, бедные!
    — Всякому времени своя мечта, — сказала Шейла. — Ваша мечта унесла человека к звездам, а наша мечта вернет его на Землю. Но это будет уже совсем другой человек.
    — Не понимаю, — сказал Женя.
    — Мы и сами этого еще как следует не понимаем. Ведь это мечта. Человек Всемогущий. Хозяин каждого атома во Вселенной. У природы слишком много законов. Мы их открываем и используем, и все они нам мешают. Закон природы нельзя преступить. Ему можно только следовать. И это очень скучно, если подумать. А вот Человек Всемогущий будет просто отменять законы, которые ему неугодны. Возьмет и отменит.
    Женя сказал:
    — В старое время таких людей называли волшебниками. И обитали они по преимуществу в сказках.
    — Человек Всемогущий будет обитать во Вселенной. Как мы с тобой в этой комнате.
    — Нет, — сказал Женя, — этого я не понимаю. Это как-то выше меня. Я, наверное, мыслю очень прозаически. Мне даже сказали вчера, что со мной скучно разговаривать. И я не обиделся. Я действительно еще не все понимаю.
    — Это кто сказал, что ты скучный? — сердито спросила Шейла.
    — Да там… Неважно. Я действительно был не в форме. Очень спешил домой.
    Шейла взяла его за уши и посмотрела в глаза.
    — Тот, кто тебе это сказал, — проговорила она, — неблагодарный осел. Ты должен был посмотреть на него сверху вниз и ответить: "Я проложил тебе дорогу к звездам, а мой отец проложил тебе дорогу ко всему, что ты сейчас имеешь".
    Женя усмехнулся:
    — Ну, это забывается. Неблагодарность потомков — обыкновенная вещь. Мой дед, например, погиб под Ленинградом, а я даже не помню, как его звали.
    — И очень плохо, — сказала Шейла.
    — Шейлочка, Шейлочка, — легкомысленно сказал Женя, — потому потомки и забывчивы, что предки не обидчивы.
    Он схватил ее в охапку и принялся целовать. В дверь постучали.
    — Ну вот! — недовольно сказал Женя.
    — Войдите! — крикнула Шейла.
    Дверь приоткрылась, и голос соседа, инженера-ассенизатора Юры, спросил:
    — Я здорово вам помешал?
    — Входите, входите, Юра, — сказала Шейла.
    — Эх, мешать так мешать, — произнес Юра и вошел. — А ну, пошли в сад, — потребовал он.
    — Чего мы не видели в саду? — удивился Женя. — Давайте лучше смотреть стереовизор.
    — Стереовизор у меня у самого есть, — сказал Юра. — Пойдемте, Женя, расскажете нам с Шейлой что-нибудь про Луи Пастера.
    — Какую сливную станцию вы обслуживаете? — осведомился Женя.
    — Сливную станцию? Что это такое?
    — Обыкновенная сливная станция. Свозят туда всякое… мусор, помои… А она перерабатывает и, стало быть, сливает. В канализацию.
    — А! — радостно воскликнул инженер-ассенизатор. — Как же, вспомнил. Сливные башни. Но на Планете давно уже нет сливных башен, Женя!
    — А я родился через полтора века после Пастера, — сказал Женя.
    — Ну, тогда расскажите про доктора Моргенау.
    — Доктор Моргенау, насколько я знаю, родился через год после старта "Таймыра", — устало возразил Женя.
    — Одним словом, пойдемте в сад. Шейла, берите его.
    Они вышли в сад и уселись на скамейке под яблоней. Было совсем темно, деревья в саду казались черными. Шейла зябко поежилась, и Женя сбегал в дом за курткой. Некоторое время все молчали. Потом с ветки сорвалось большое яблоко и с глухим стуком ударилось о землю.
    — Яблоки еще падают, — сказал Женя. — А Ньютонов что-то не видно.
    — Ты имеешь в виду ученых-полилогов? — серьезно спросила Шейла.
    — Д-да, — сказал Женя, который всего-навсего хотел сострить.
    — Во-первых, мы все сейчас полилоги, — с неожиданным раздражением сказал Юра. — С вашей, допотопной точки зрения, конечно. Потому что нет биолога, который не знал бы математики и физики, а такой лингвист, как Шейла, например, сразу пропал бы без психофизики и теории исторических последовательностей. Но я-то знаю, что вы хотите сказать! Нет, видите ли, Ньютонов! Энциклопедический ум ему подавай! Узко, видите ли, работаете! Шейла — всего только лингвист, я — всего только ассенизатор, а Окада — всего-навсего океанолог! Почему, видите ли, не все сразу, в одном лице?..
    — Караул! — закричал Женя. — Я никого не хотел обидеть! Я просто пошутил!
    — …А вы знаете, Женечка, что такое современная так называемая узкая проблема? Всю жизнь ее жуешь, и конца не видно. Это же клубок самых неожиданных задач. Да возьмем хоть то же яблоко. Почему упало именно это яблоко? Почему именно в данный момент? Механика соприкосновения яблока с Землей. Процесс передачи импульса. Условия обращенного падения. Квантовая картина падения. Наконец, как, пропади оно пропадом, извлечь пользу из этого падения…
    — Это-то просто, — примирительно сказал Женя. Он нагнулся, пошарил по земле и поднял яблоко. — Я его съем.
    — Еще неизвестно, будет ли это максимальная польза, — язвительно сказал Юра.


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь