Братья Стругацкие

Романы > Бессильные мира сего > страница 53

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65,

     — Ну, — ответил Эль-де-през, сразу же помягчев и сделавшись Серегой, Сержем, Серым, Щербатым.
     — Черная гора. Долина Смерти. Титапури…
     — "Обитель голодного черта"… — Сережа уже больше не сердился, взгляд его сделался задумчив.
     — Если бы я тогда самого господа бога назвал бы аятоллой, разве ты на меня обиделся бы?..
     — Ну, я вообще-то неверующий… — Эль-де-през от внезапных воспоминаний совсем смягчился было, но тут же посуровел. — Всё! — сказал он Луковому Существу. — Ты меня достал. Пошел с глаз моих, чтобы я тебя не видел. Игрушки убрать! Десять минут тебе на все… Дай сюда вилку…
    Горе Луковое радостно отдало вилку с куском котлеты, съехало со стула и радостно затопало вглубь квартиры, мелькая вылезшей из рейтуз клетчатой фланелевой рубахой.
     — Побеждает не сила, — сказал Андрей поучительно, — побеждает терпение.
     — Это ты о чем? — спросил Эль-де-през с подозрением, но уточнять не стал — сунул в рот остаток котлеты, а вилку, не вставая и не прицеливаясь, с большой точностью переправил через всю кухню в мойку. С лязгом.
     — Слушай, — сказал Андрей задумчиво. — Как ты думаешь, почему меня детишки не любят?
     — А кто тебя такого вообще любит?
     — Гм. И то верно. Впрочем — женщины! Женщины меня любят.
     — Это не любовь, — сказал Эль-де-през пренебрежительно. — Это — похоть. При чем здесь любовь?..
    Андрей почему-то сразу же вспомнил анекдот про мужика, который своей законной решил однажды показать по видику крутую порнуху, но рассказывать анекдота не стал: у Сережи всегда была некая затрудненка с юмором. Смешные истории он не воспринимал и ничего смешного в этой жизни никогда не замечал. "Ну, не знаю, не знаю, — говаривал он. — Со мной никогда ничего смешного не происходит…" Он был строгий парень. Но зато надежный, как "роллс-ройс".
     — А откуда он знает, что ты — Эль-де-през? — спросил вдруг Андрей и на этот раз был понят немедленно, хотя, казалось бы, речь шла уже совсем о другом.
     — Сам удивляюсь, — признался Эль-де-през. — Знает откуда-то. Он вообще все знает.
     — Но ты ему не говорил?
     — Конечно, нет. Чего ради? Да и когда? Он со мной два раза всего разговаривал: когда я нанимался к нему и когда он меня отправлял в эту командировку…
     — В какую еще командировку?
     — Ну, в охрану к этому, к Профессору, к кандидату нашему.
     — А-а-а…
     — Я ведь не насовсем к нему перешел, — объяснил Эль-де-през, доставая из холодильника новую банку. — К кандидату. Я ведь только на время выборов.
     — Ну и что, тяжелая работа?
     — Да нет. Нормальная. Я бы даже сказал — пустяковая. На хрен кому он нужен, этот наш Профессор?
     — А говорят, у него рейтинг вдруг круто пошел, — заметил Андрей между прочим.
     — Да, говорят. Я утром сегодня в штаб звонил — там все на ушах стоят от восторга. Но вообще-то странно — с чего бы это вдруг?
     — Представления не имею, — соврал Андрей. Кое-какие соображения по этому поводу у него были.
     — Вообще-то какая разница? Я жду не дождусь, когда вся эта залепуха кончится и я вернусь к ребятам. Надоело. У этого профессора команда — все какие-то нервнобольные. Дерганые какие-то.
     — А ты чего ждал? Высокая политика.
     — Ну да, высокая… — проворчал Сережа Эль-де-през. — Выше дерева стоячего. Может, все-таки дать тебе еще пива? Что ты пустую банку сосешь второй час?
     — Спасибо, не надо. Мне и так хорошо.
     — Потолстеть боишься?
     — Нет. Я вообще-то ничего не боюсь, как ты, может быть, слышал.
     — Слышал, слышал… Бодигард из тебя никакой.
     — Это почему же?
     — А потому, — наставительно произнес Эль-де-през, вскрывая очередную банку, — что настоящий бодигард должен всего бояться. Только тогда от него и будет толк. Тетка в толпе в зеркальце посмотрела — губы подкрасить, — а ты обязан тут же вздрогнуть и насторожиться.
     — Ну и работка! Так весь день и вздрагиваешь?
     — Ей-богу. Как проклятый. Но виду, конечно, показывать нельзя. С виду ты должен быть — как египетский сфинкс. "Каменная задница"…
    Он засмеялся, но как-то невесело. Лицо его словно бы вдруг постарело, глаза остановились.
     — Дурак какой-нибудь, собачник гуляющий, посмотрит как-нибудь не так… — Он замолчал, оборвав самого себя, а потом пробормотал: — Знаешь, я все-таки позвоню туда еще разок… — Он вытянул из заднего кармана мобильник и нажал кнопку. — Чего-то мне неспокойно вдруг сделалось, ей-богу, — объяснил он, как бы извиняясь. — Сам не понимаю, почему… Толян, ты? Да, это я. Ну, как вы там?.. Точно?.. Водку празднуете? А не рано?.. Я говорю, не рано начали?.. Да? Ну, слава богу… Ну, давай. Давай, говорю!.. До завтра… Гудят! — объяснил он Андрею, заметно повеселев. — Гудят, корифеи! Не рано ли начали?