Романы > Бессильные мира сего > страница 52

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65,


     — А может быть — пусть? — осторожно предположил Андрей, понизив на всякий случай голос.
     — То есть как это — пусть? А кто жрать за него будет?
     — Проголодается — сам попросит.
     — Что ты в этом понимаешь? — сказал Эль-де-през с усталым пренебрежением. — Папаня аховый…
    Андрей плотно зажмурил глаза и поднял обе руки (ладонями вперед) в знак того, что молчит, сдается и вообще заткнулся навсегда, а Эль-депрез произнес решительно, адресуясь уже не к нему:
     — Значит, так. Прожевать и проглотить то, что за щекой! Потом — доесть что на вилке, половину пюре, и я тебя отпускаю. Договорились?
    Горе Луковое быстро-быстро закивало и сейчас же принялось жевать — образцово-показательно, всем телом: даже зубами прищелкивая по ходу дела, даже на стуле подпрыгивая и усиленно размахивая вилкой с куском котлеты. (Может быть, в надежде, что кусок слетит на пол, и проблема решится тогда как бы сама собою?)
     — Пива еще хочешь? — спросил у Андрея опытный отец, поднимаясь к холодильнику. — Есть "Туборг", между прочим.
     — Спасибо, мне достаточно.
     — Ух ты, какие мы твердокаменные!
     — А знаешь, как товарищ Сталин товарища Молотова называл?
     — Знаю: твердокаменный ленинец.
     — Угу. Почти. Он называл его "каменная задница".
     — Ну да? И что — с осуждением? Или — одобрительно?
     — Скорее, одобрительно.
     — Вот странная вещь, — заметил Эль-де-през глубокомысленно. — Кого ни послушаешь, у всех товарищ Сталин всегда в хорошем настроении, добрый и шутит…
     — Это называется "селекция наблюдений", — объяснил Андрей. — Просто те, кто видел его в плохом настроении, — не выжили, и их рассказов история нам не сохранила.
     — Может быть, — согласился Эль-де-през. — А может быть, он и в самом деле был неплохой мужик? А?
     — Вроде твоего хозяина?
     — Ты кого имеешь в виду? — спросил Эль-де-през, сразу же профессионально насторожившись (словно кто-то в толпе сунул вдруг руку во внутренний карман пиджака).
     — Что значит — "кого"? У тебя так много хозяев?
     — А-а-а… Нет, мой хозяин в порядке. Грех жаловаться. Печальный человек с длинными волосами.
    Андрей посмотрел на его с удивлением.
     — Да ты поэт! Как сказано, однако: "Печальный человек с длинными волосами"!
     — Да это не я сказал, вообще.
     — А кто?
     — Неважно.
    Тут Андрей поймал на себе внимательный взгляд черноглазого Существа, и хотел было подмигнуть ему ободряюще… или скорчить какую-нибудь гримасу посмешнее… или хотя бы губы свои сочувственно этак поджать… Но — не решился. Поостерегся. Дети его недолюбливали, и он это знал. Что-то в нем их настораживало: они старались не разговаривать с ним, уклонялись от игр и не принимали его шуток. Это его огорчало, но не так уж чтобы слишком. Неприятно, конечно, когда такой вот симпатяга глядит неприязненно и с опаской, но бывают ведь ситуации и похуже, не так ли?.. Например, когда на тебя неприязненно смотрит какой-нибудь дьяволоподобный питбуль.
     — Значит, так, — решительно объявил папа Сережа, перехвативший этот обмен взглядами, но понявший его совершенно неправильно. — Будем все-таки лопать или будем в гляделки с дядей Андреем играть?
     — Соку хочу, — объявило Луковое Горе, уклоняясь от прямого ответа на поставленный вопрос.
     — Так. Желание законное. Подливаю соку. Пей. Но после — немедленно глотай то, что у тебя за щекой, и черт с тобой, давай сюда эту котлету, и хлеб можешь оставить, положи на тарелку, я все уберу, только вот этот кусок котлеты доешь… который на вилке. Договорились, нет?
    Это было похоже на полную и безоговорочную капитуляцию, каковой оно, по сути, и было. Андрей великодушно пропустил разгром опытного и умелого папы Сережи мимо внимания и спросил:
     — Ну, хорошо. "Печальный рыцарь с длинными волосами". А поподробнее?
     — "Печальный человек". Цитируешь, так цитируй.
     — Виноват. "Человек". И что он, спрашивается, за человек? О нем же легенды ходят. Это все правда?
     — Смотря что именно.
     — Что он из людей делает овечек, например.
     — Это как?
     — Приходит к нему человек, — объяснил Андрей. — Мафиози какойнибудь. Людоед. А выходит — смирный как овечка. Вегетарианец.
    Эль-де-през покачал головой.
     — Первый раз слышу.
     — Что у него квартира — Эрмитаж пополам с Лувром. Сплошь увешана старинным оружием, латами там разнообразными, ятаганами…
     — Не знаю. Дома у него никогда не был.
     — А ты его вообще — видел когда-нибудь? — спросил Андрей мягко.
    Эль-де-през только фыркнул с презрением, потом поднялся и, не говоря ни слова, вышел вдруг из кухни — неестественно бесшумный и легкий — при такой-то массе. Андрей посмотрел на Горе Луковое и — не удержался все-таки — скорчил ему рожу в том смысле, что такие вот дела, друг мой — какой у тебя папаня, оказывается, нервный и легковозбудимый… Впрочем, контакта никакого не получилось: парнишка отвел глаза в сторону — и даже откусил от остатков котлеты, чтобы только не общаться с неприятным дядей. (Правая щека у него сразу сделалась еще больше.)
    Эль-де-през вернулся (так же внезапно и так же бесшумно) и сунул Андрею под нос цветную фотографию неописуемой красоты: лето, зелень, роскошный белый лимузин аномальной длины, и какие-то люди рядом — стоят у распахнутых дверец.
     — Это кто по-твоему? — спросил Эль-де-през с невыразимым презрением.
     — Ты.
     — А это?
     — Не знаю.
     — Он. Между прочим, заметь: рядышком. Вась-вась.
     — Понял. Сражен. Сдаюсь.
    …А ведь и в самом деле: "Печальный человек с длинными волосами". Бледное, слегка одутловатое лицо, уголки губ опущены, глаза чуть прищурены от солнца (в руках — темные очки). Все вокруг улыбаются, зубы напоказ, а он — нет. Ему — грустно. Или, может быть, скучно. Какой-то он… несовременный! Вот точное слово: несовременный. Несовременная одежда — подержанная и мешком. Несовременное лицо… Выражение лица несовременное… И эта общая печальная расслабленность…
     — А женщина кто?
     — Супруга. Алена Григорьевна.
     — Красивая.
     — Ну дак!
     — Краси-ивая… — повторил Андрей. — И дети есть?
     — Есть. Сынишка. Алик. Это он нас как раз и фотографирует.
     — А вот это кто, с тросточкой?
    Эль-де-през протянул руку и отобрал у него фотографию.
     — Много будешь знать, знаешь, что будет?
     — Гос-с-с… Подумаешь, тайны! Подожди, а что там у тебя написано? Покажи!
    Эль-де-през показал, и с удовольствием. На обороте четким детским почерком написано было (фломастером): "Эль-де-презу — с благодарностью за все". И витиеватая неразборчивая подпись. И дата: июль прошлого года. Числа нет. Наверное потому, что снималось в один день, а надписывалось — в другой.
     — А почему его зовут Аятолла?..
     — Его зовут Хан Автандилович, — резко сказал Эль-де-през. — Или господин Хусаинов. А ты не повторяй глупостей.
    Андрей молча смотрел на него: какой он огромный, черный, грозный и праведно встопорщенный. Потом сказал:
     — Кайлас помнишь?


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь