Братья Стругацкие

Романы > Стажеры > страница 53

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59,

    — Это были не синантропы, — терпеливо сказал Жилин. — Большой палец отличается даже на глаз. Профессор Усодзуки называет их нахонантропами.
    Шемякин, наконец, не выдержал.
    — А почему, собственно, обязательно утка? — спросил он. — Почему мы всегда из всех гипотез выбираем наивероятнейшие?
    — Действительно, почему? — сказал Садовский. — Следы, оставил, конечно, Пришелец, и первый контакт закончился трагически.
    — А почему бы и нет? — сказал Шемякин. — Кто мог носить ботинок двести столетий назад?
    — Елки-палки, — сказал Садовский. — Если говорить серьезно, то это след одного из археологов.
    Жилин замотал головой.
    — Во-первых, глина там совершенно окаменела. Возраст следа не вызывает сомнений. Неужели вы думаете, что Усодзуки не подумал о такой возможности?
    — Тогда это утка, — упрямо сказал Садовский.
    — Скажите Иван, — сказал Шемякин, — а фотография следа не приводилась?
    — А как же, — сказал Жилин. — И фотография следа, и фотография пещеры, и фотография Усодзуки… Причем учтите, у японцев самый большой размер сорок второй. От силы сорок третий.
    — Давайте так, — сказал Горчаков. — Будем считать, что перед нами стоит задача построить логически непротиворечивую гипотезу, объясняющую эту японскую находку.
    — Пожалуйста, — сказал Шемякин. — Я предлагаю — Пришелец. Найдите в этой гипотезе противоречие.
    Садовский махнул рукой.
    — Опять Пришелец, — сказал он. — Просто какой-нибудь бронтозавр.
    — Проще предположить, — сказал Горчаков, — что это все-таки след какого-нибудь европейца. Какого-нибудь туриста.
    — Да, это либо какое-нибудь неизвестное животное, либо турист, — сказал Влчек. — Следы животных имеют иногда удивительные формы.
    — Возраст, возраст… — тихонько сказал Жилин.
    — Тогда просто неизвестное животное.
    — Например, утка, — сказал Садовский.
    Вернулся Быков, солидно устроился в кресле и спросил:
    — Ну-ну, что тут у вас?
    — Вот товарищи пытаются как-то объяснить японский след, — сказал Жилин. — Предлагаются: Пришелец, европеец, неизвестное животное.
    — И что же? — сказал Быков.
    — Все эти гипотезы, — сказал Жилин, — даже гипотеза о пришельце, содержат одно чудовищное противоречие.
    — Какое? — спросил Шемякин.
    — Я забыл вам сказать, — сказал Жилин. — Площадь пещеры сорок квадратных метров. След ботинка находится в самой середине пещеры.
    — Ну, и что же? — спросил Шемякин.
    — И он один, — сказал Жилин.
    Некоторое время все молчали.
    — Н-да, — сказал Садовский. — Баллада об одноногом Пришельце.
    — Может, остальные следы стерты? — предположил Влчек.
    — Абсолютно исключено, — сказал Жилин. — Двадцать пар совершенно отчетливых следов босых ног по всей пещере и один отчетливый след ботинка посередине.
    — Значит так, — сказал Быков. — Пришелец был одноногий. Его принесли в пещеру, поставили вертикально и, выяснив отношения, съели на месте.
    — А что? — сказал Михаил Антонович. — По-моему, логически непротиворечиво. А?
    — Плохо, что он одноногий, — задумчиво сказал Шемякин. — Трудно представить одноногое разумное существо.
    — Возможно, он был инвалид? — предположил Горчаков.
    — Одну ногу могли съесть сразу, — сказал Садовский.
    — Бог знает, какой ерундой мы занимаемся, — сказал Шемякин. — Пойдемте работать.
    — Нет уж, извини, — сказал Влчек. — Надо расследовать. У меня есть такая гипотеза: у Пришельца был очень широкий шаг. Они все там такие ненормально длинноногие.
    — Он бы разбил себе голову о свод пещеры, — возразил Садовский. — Скорее всего он был крылатый — прилетел в пещеру, увидел, что его нехорошо ждут, оттолкнулся и улетел. А сами-то вы что думаете, Иван?
    Жилин открыл рот, чтобы ответить, но вместо этого поднял палец и сказал:
    — Внимание! Генеральный инспектор!
    В кают-компанию вошел красный, распаренный Юрковский.
    — Ф-фу! — сказал он. — Как хорошо, прохладно. Планетологи, вас зовет начальство. И учтите, что у вас там сейчас около сорока градусов. — Он повернулся к Юре. — Собирайся, кадет. Я договорился с капитаном танкера, он забросит тебя на "Кольцо-2". — Юра вздрогнул и перестал улыбаться. — Танкер стартует через несколько часов, но лучше пойти туда заблаговременно. Ваня, проводишь его. Да! Планетологи! Где планетологи? — Он выглянул в коридор. — Шемякин! Паша! Приготовь фотографии, которые ты сделал над Кольцом. Мне надо посмотреть. Михаил, не уходи, погоди минуточку. Останься здесь, Алексей, брось книжку, мне нужно поговорить с тобой.
    Быков отложил книжку. В кают-компании остались только он, Юрковский и Михаил Антонович. Юрковский, неуклюже раскачиваясь, пробежался из угла в угол.
    — Что это с тобой? — осведомился Быков, подозрительно следя за его эволюциями.
    Юрковский резко остановился.
    — Вот что, Алексей, — сказал он. — Я договорился с Маркушиным, он дает мне космоскаф. Я хочу полетать над Кольцом. Абсолютно безопасный рейс, Алексей. — Юрковский неожиданно разозлился. — Ну, чего ты так смотришь? Ребята совершают такие рейсы по два раза в сутки уже целый год. Да, я знаю, что ты упрям. Но я не собираюсь забираться в Кольцо. Я хочу полетать над Кольцом. Я подчиняюсь твоим распоряжениям. Уважь и ты мою просьбу. Я прошу тебя самым нижайшим образом, черт возьми. В конце концов друзья мы или нет?
    — В чем, собственно, дело? — сказал Быков спокойно.
    Юрковский опять пробежался по комнате.
    — Дай мне Михаила, — отрывисто сказал он.
    — Что-о-о? — сказал Быков, медленно выпрямляясь.
    — Или я полечу один, — сейчас же сказал Юрковский. — А я плохо знаю космоскафы.
    Быков молчал. Михаил Антонович растерянно переводил глаза с одного на другого.
    — Мальчики, — сказал он. — Я ведь с удовольствием… О чем разговор?
    — Я мог бы взять пилота на станции, — сказал Юрковский. — Но я прошу Михаила, потому что Михаил в сто раз опытнее и осторожнее, чем все они, вместе взятые. Ты понимаешь? Осторожнее!
    Быков молчал. Лицо у него стало темное и угрюмое.
    — Мы будем предельно осторожны, — сказал Юрковский. — Мы будем идти на высоте двадцать-тридцать километров над средней плоскостью, не ниже. Я сделаю несколько крупномасштабных снимков, понаблюдаю визуально, и через два часа мы вернемся.
    — Алешенька, — робко сказал Михаил Антонович. — Ведь случайные обломки над Кольцом очень редки. И они не так уж страшны. Немного внимательности…
    Быков молча смотрел на Юрковского. "Ну, что с ним делать? — думал он. — Что делать с этим старым безумцем? У Михаила больное сердце. Он в последнем рейсе. У него притупилась реакция, а в космоскафах ручное управление. А я не могу водить космоскаф. И Жилин не может. А молодого пилота с ним отпускать нельзя. Они уговорят друг друга нырнуть в Кольцо. Почему я не научился водить космоскаф, старый я дурак?"
    — Алеша, — сказал Юрковский. — Я тебя очень прошу. Ведь я, наверное, больше никогда не увижу колец Сатурна. Я старый, Алеша.
    Быков поднялся и, ни на кого не глядя, молча вышел из кают-компании. Юрковский закрыл лицо руками.