Братья Стругацкие

Романы > Стажеры > страница 33

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59,

    — Были вы простым ученым! Теперь вы, извините за выражение, простой генеральный инспектор. Ну, вот скажите мне серьезно: зачем вы приехали сюда? Ни спросить вы ничего толком не можете, ни посоветовать, я уж не говорю, чтобы помочь. Ну, скажем, я в порядке вежливости поведу вас по лабораториям, и мы станем ходить как два лунатика и уступать друг другу дорогу перед люками. И мы будем вежливо молчать, потому что вы не знаете, как спросить, а я не знаю, как ответить. Это ж нужно собрать все двадцать семь человек, чтобы объяснить, что делается на станции, а двадцать семь сюда не влезут даже из уважения к генеральному инспектору, потому что тесно, и один у нас даже живет в лифте…
    — Вы напрасно думаете… э-э… что меня это радует, — казенным голосом перебил его Юрковский. — Я имею в виду такую… э-э… перенаселенность станции. Насколько мне известно, станция рассчитана на экипаж из пяти гравиметристов. И если бы вы, как руководитель станции, придерживались существующих положений, утвержденных МУКСом…
    — Так ведь, Владимир Сергеевич! — воскликнул веселый Костя. — Товарищ генеральный инспектор! Люди же хотят работать! Гравиметристы хотят работать? Хотят. Релятивисты хотят? Тоже хотят. Я уже не говорю про космогонистов, которые втиснулись сюда прямо через мой труп. И на Земле еще полтораста человек роют землю от нетерпения… Подумаешь, ночевать в лифте! Что же, ждать, пока МУКС закончит постройку новой станции? Нет, планетолог Юрковский рассудил бы совсем иначе. Он не стал бы выговаривать мне за перенаселенность. И не стал бы требовать, чтобы я ему все объяснял. Тем более что он не Гейзенберг и все равно понял бы не больше половины. Нет, планетолог Юрковский сказал бы: "Костя! Мне нужно, чтобы вы экспериментально обосновали мою новую роскошную идею. Давайте займемся, Костя!" Тогда я уступил бы вам свою койку, а сам бы занял аварийный лифт, и мы бы с вами работали до тех пор, пока бы все не стало ясно, как весеннее утро! А вы приезжаете собирать жалобы. Какие могут быть жалобы у человека, имеющего интересную работу?
    Юра вздохнул с облегчением. Гром так и не разразился. Лицо Юрковского становилось все более задумчивым и даже грустным.
    — Да, — сказал он. — Вы, пожалуй, правы… э-э… Костя. Мне действительно не следовало приезжать сюда в таком… э-э… качестве. И я вам… э-э… завидую, Костя. С вами я бы поработал с удовольствием. Но… э-э… есть станции и есть… э-э… станции. Вы себе представить не можете, Костя, сколько безобразий еще у нас в системе. И поэтому планетологу Юрковскому пришлось… э-э… сделаться генеральным инспектором Юрковским.
    — Безобразия, — быстро сказал Костя, — это дело космической полиции…
    — Не всегда, — сказал Юрковский, — к сожалению, не всегда.
    В коридоре что-то лязгнуло и загрохотало. Послышалось беспорядочное клацание магнитных подков. Кто-то завопил:
    — Костя-а! Есть упреждение-е! На три миллисекунды!..
    — О! — сказал Костя. — Это идут мои работнички, сейчас они потребуют кушать. Эзра, — сказал он, — как им помягче сообщить, что танкер будет только завтра?
    — Костя, — сказал Юрковский, — я вам дам ящик консервов.
    — Шутите! — обрадовался Костя. — Вы бог. Вдвое подает тот, кто подает вовремя. Считайте, что я вам должен два ящика консервов!
    В люк один за другим протиснулись четверо, и в помещении сразу стало негде повернуться. Юру затиснули в угол и огородили широкими спинами. По настоящему хорошо он мог видеть только худой вихрастый затылок Эзры, чей-то зеркально выбритый череп и еще один мускулистый затылок. Кроме того, Юра видел ноги — они располагались над головами, и гигантские ботинки с блестящими стертыми подковами осторожно шевелились в двух сантиметрах от бритого черепа. В просвете между спинами и затылками Юра видел иногда горбоносый Костин профиль и густо-бородатое лицо четвертого работничка. Юрковского видно не было, вероятно, его тоже затерли. Говорили все сразу.
    — Разброс точек очень маленький. Я считал наскоро, но три миллисекунды, по-моему, совершенно бесспорно…
    — Но все-таки три, а не шесть!
    — Не в этом дело! Важно, что за пределами ошибок!
    — Марс бы взорвать, вот это была бы точность.
    — Да, брат, тогда можно было бы половину гравископов убрать.
    — Ненавистный прибор — гравископ. И кто его такого выдумал!
    — Скажи спасибо, что хоть такие есть. Знаешь, как мы это раньше делали?
    — Скажите, ему уже не нравятся гравископы!
    — А поесть дадут?
    — Кстати, о еде. Костя, радиофаг мы весь съели.
    — Да-да, хорошо, что ты вспомнил. Костя, выдай нам таблеток.
    — Ребята, я, кажется, наврал. Не три миллисекунды, а четыре.
    — Болтовня это все. Отдай Эзре, Эзра посчитает как следует.
    — Правильно… Эзра, вот возьми, голуба, ты у нас самый хладнокровный, а то у меня руки от жадности трясутся.
    — Вспышка была сегодня красоты изумительной. Я чуть не ослеп. Люблю взрывы на аннигиляцию! Чувствуешь себя этаким творцом, человеком будущего…
    — Слушай, Костя, что это Пагава говорит, что теперь будут только очаговые взрывы? А как же мы?
    — А у тебя есть совесть? Ты что, воображаешь, что это гравитационная обсерватория? А космогонисты тебе так, мальчики?
    — Ой, Панас, не ввязывайся в этот спор. Все-таки Костя начальник. А зачем существует начальник? Чтобы все было справедливо.
    — Какой же тогда смысл иметь начальником своего человека?
    — Ого! Я уже не гожусь в начальники? Это что, бунт? Где мои ботфорты, брабантские манжеты и пистолеты?
    — Между прочим, я бы поел.
    — Сосчитал, — сказал Эзра.
    — Ну?
    — Не торопите его, он не может так быстро.
    — Три и восемь.
    — Эзра! Каждое твое слово золото!
    — Ошибка плюс-минус два и два.
    — Как сегодня словоохотлив наш Эзра!
    Юра не выдержал и прошептал Эзре прямо в ухо:
    — Что случилось? Почему все так радуются?
    Эзра, слегка повернув голову, пробубнил:
    — Получили упреждение. Доказали. Что гравитация распространяется. Быстрее света. Впервые доказали.
    — Три и восемь, ребята, — объявил бритоголовый, — это значит, что мы утерли нос этому кое-какеру из Ленинграда. Как, бишь, его…
    — Отличное начало. Сейчас бы только поесть, перебить космогонистов и взяться за дело по-настоящему.
    — Слушайте, ученые, а для чего здесь нет Крамера?
    — Он врет, что у него есть две банки консервов. Он сейчас их ищет у себя в старых бумагах. Устроим пиршество тощих по банке на четырнадцать человек.
    — Пиршество тощих телом и нищих духом.
    — Тихо, ученые, и я вас порадую.
    — А про какие консервы врал Валерка?
    — По слухам, там у него банка компота из персиков и банка кабачков…
    — Колбаски бы…
    — Меня здесь будут слушать или нет? Смирно, вы, ученые! Вот так. Могу вам сообщить, что среди нас имеется один генеральный инспектор — Юрковский Владимир Сергеевич. Он жалует нам ящик консервов со своего стола!
    — Ну-у? — сказал кто-то.
    — Нет, это даже не остроумно. Кто же так шутит?
    Откуда-то из угла послышалось:
    — Э-э… здравствуйте.
    — Ба! Владимир Сергеевич? Как же мы вас не заметили?
    — Охамели мы здесь, братцы смерть-планетчики!
    — Владимир Сергеевич! Про консервы это правда?
    — Истинная правда, — сказал Юрковский.
    — Ура!