Романы > Стажеры > страница 21

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59,

    Юра уже знал, что такое спецрейс 17. Кое-где в огромной сети космических поселений, охватившей всю солнечную систему, происходило неладное, и Международное управление космических сообщений решило покончить с этим раз и, по возможности, навсегда. Юрковский был генеральным инспектором МУКСа и имел, по-видимому, неограниченные полномочия. Он обладал правом понижать в должности, давать выговоры, разносить, снимать, смещать, назначать, даже, кажется, применять силу и, судя по всему, был намерен делать все это. Более того, Юрковский намеревался падать на виновных как снег на голову, и поэтому спецрейс 17 был совершенно секретным. Из обрывков разговоров и из того, что Юрковский зачитывал вслух, следовало, что фотонный планетолет "Тахмасиб" после кратковременной остановки у Марса пройдет через пояс астероидов, задержится в системе Сатурна, затем оверсаном выйдет к Юпитеру и опять-таки через пояс астероидов вернется на Землю. Над какими именно небесными телами нависла грозная тень генерального инспектора, Юра так и не понял. Жилин только сказал Юре, что "Тахмасиб" высадит Юру на Япете, а оттуда планетолеты местного сообщения перебросят его, Юру, на Рею.
    Юрковский опять перестал шуметь машинкой.
    — Меня очень беспокоят научники у Сатурна, — озабоченно сказал он.
    — Умгу, — донеслось из-за газеты.
    — Представь себе, они до сих пор не могут раскачаться… э-э… и взяться, наконец, за программу.
    — Умгу.
    Юрковский сказал сердито:
    — Не воображай, пожалуйста, что я беспокоюсь за эту программу оттого, что она моя… — А я и не воображаю.
    — Я думаю, мне придется их подтолкнуть, — заявил Юрковский.
    — Ну что ж, в час добрый, — сказал Быков и перевернул газетную страницу.
    Юра почувствовал, что весь разговор этот — и странная нервозность Юрковского и нарочитое равнодушие Быкова — имеет какой-то второй смысл. Похоже было, что необозримые полномочия генерального инспектора имели все-таки где-то границы. И что Быков и Юрковский об этих границах великолепно знали.
    Юрковский сказал:
    — Однако не пора ли пообедать? Кадет, не могли бы вы вакуумно сварить обед?
    Быков сказал из-за газеты:
    — Не мешай работать.
    — Но я хочу есть! — сказал Юрковский.