Романы > Стажеры > страница 18

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59,

Глава 5. "Тахмасиб". Генеральный инспектор и другие



    Мягкий свисток будильника разбудил Юру ровно в восемь утра по бортовому времени. Юра приподнялся на локте и сердито посмотрел на будильник. Будильник подождал немного и засвистел снова. Юра застонал и сел на койке. Нет, больше я по вечерам читать не буду, подумал он. Почему это вечером никогда не хочется спать, а утром испытываешь такие мучения?
    В каюте было прохладно, даже холодно. Юра обхватил руками голые плечи и постучал зубами. Затем он спустил ноги на пол, протиснулся между койкой и стеной и вышел в коридор. В коридоре было еще холоднее, но зато там стоял Жилин, могучий, мускулистый, в одних трусах. Жилин делал зарядку. Некоторое время Юра, обхватив руками плечи, стоял и смотрел, как Жилин делает зарядку. В каждой руке у Жилина было зажато по десятикилограммовой гантели. Жилин вел бой с тенью. Тени приходилось плохо. От страшных ударов по коридору носился ветерок.
    — Доброе утро, Ваня, — сказал Юра.
    Жилин мгновенно и бесшумно повернулся и скользящими шагами двинулся на Юру, ритмично раскачиваясь всем телом. Лицо у него было серьезное и сосредоточенное. Юра принял боевую стойку. Тогда Жилин положил гантели на пол и кинулся в бой. Юра кинулся ему навстречу, и через несколько минут ему стало жарко. Жилин хлестко и больно избивал его полураскрытой ладонью. Юра три раза попал ему в лоб, и каждый раз на лице Жилина появлялась улыбка удовольствия. Когда Юра взмок, Жилин сказал: "Брэк!" — и они остановились.
    — Доброе утро, стажер, — сказал Жилин. — Как спалось?
    — Спа… си… бо, — сказал Юра. — Ни… чего.
    — В душ! — скомандовал Жилин.
    Душевая была маленькая, на одного человека, и возле нее уже стоял с брезгливой усмешкой Юрковский в роскошном, красном с золотом халате, с колоссальным мохнатым полотенцем через плечо. Он говорил сквозь дверь:
    — Во всяком случае… э-э… я отлично помню, что Краюхин тогда отказался утвердить этот проект… Что?
    Из-за двери слабо слышался шум струй, плеск и неразборчивый тонкий тенорок.
    — Ничего не слышу, — негодующе сказал Юрковский. Он повысил голос. — Я говорю, что Краюхин отклонил этот проект, и если ты напишешь, что это была историческая ошибка, то ты будешь прав… Что?
    Дверь душевой отворилась, и оттуда, еще продолжая вытираться, вышел розовый бодрый Михаил Антонович Крутиков, штурман "Тахмасиба".
    — Ты тут что-то говорил, Володенька, — благодушно сказал он. — Только я ничего не слышал. Вода очень шумит.
    Юрковский с сожалением на него посмотрел, вошел в душевую и закрыл за собой дверь.
    — Мальчики, он не рассердился? — спросил встревоженный Михаил Антонович. — Мне почему-то показалось, что он рассердился.
    Жилин пожал плечами, а Юра сказал неуверенно:
    — По-моему, ничего.
    Михаил Антонович вдруг закричал:
    — Ах, ах! Каша разварится! — и быстро побежал по коридору на камбуз.
    — Говорят, сегодня прибываем на Марс? — сказал Юра.
    — Был такой слух, — сказал Жилин. — Правда, тридцать-тридцать по курсу обнаружен корабль под развевающимся пиратским флагом, но я полагаю, что мы проскочим. — Он вдруг остановился и прислушался. Юра тоже прислушался. В душевой обильно лилась вода. Жилин пошевелил коротким носом. Чую, — сказал он.
    Юра тоже принюхался.
    — Каша, что ли? — спросил он неуверенно.
    — Нет, — сказал Жилин. — Зашалил недублированный фазоциклер. Ужасный шалун, этот недублированный фазоциклер. Чую, что сегодня его придется регулировать.
    Юра с сомнением посмотрел на него. Это могло быть шуткой, а могло быть и правдой. Жилин обладал изумительным чутьем на неисправности.
    Из душевой вышел Юрковский. Он величественно посмотрел на Жилина и еще более величественно на Юру.
    — Э-э… — сказал он, — кадет и поручик. А кто сегодня дежурный на камбузе?
    — Михаил Антонович, — сказал Юра застенчиво.
    — Значит, опять овсяная каша, — величественно сказал Юрковский и прошел к себе в каюту.
    Юра проводил его восхищенным взглядом. Юрковский поражал его воображение.
    — А? — сказал Жилин. — Громовержец! Зевс! А? Ступай мыться.
    — Нет, — сказал Юра. — Сначала вы, Ваня.
    — Тогда пойдем вместе. Что ты здесь будешь один торчать? Как-нибудь втиснемся.
    После душа они оделись и явились в кают-компанию. Все уже сидели за столом, и Михаил Антонович раскладывал по тарелкам овсяную кашу. Увидев Юру, Быков посмотрел на часы и потом снова на Юру. Он делал так каждое утро. Сегодня замечания не последовало.
    — Садитесь, — сказал Быков.
    Юра сел на свое место — рядом с Жилиным и напротив капитана, — и Михаил Антонович, ласково на него поглядывая, положил ему каши. Юрковский ел кашу с видимым отвращением и читал какой-то толстый переплетенный машинописный отчет, положив его перед собой на корзинку с хлебом.
    — Иван, — сказал Быков, — недублированный фазоциклер теряет настройку. Займись.
    — Я, Алексей Петрович, займусь им, — сказал Иван. — Последние рейсы я только им и занимаюсь. Надо либо менять схему, либо ставить дублер.
    — Схему надо менять, Алешенька, — сказал Михаил Антонович. — Устарело это все — и фазоциклеры, и вертикальная развертка, и телетакторы… Вот я помню, мы ходили к Урану на "Хиусе-8"… в две тысячи первом…
    — Не в две тысячи первом, а в девяносто девятом, — сказал Юрковский, не отрываясь от отчета. — Мемуарщик…
    — А по-моему… — сказал Михаил Антонович и задумался.
    — Не слушай ты его, Михаил, — сказал Быков. — Какое кому дело, когда это было? Главное — кто ходил. На чем ходил. Как ходил.
    Юра тихонько поерзал на стуле. Начинался традиционный утренний разговор. Бойцы вспоминали минувшие дни. Михаил Антонович, собираясь в отставку, писал мемуары.
    — То есть как это? — сказал Юрковский, поднимая глаза от рукописи. — А приоритет?
    — Какой еще приоритет? — сказал Быков.
    — Мой приоритет.
    — Зачем это тебе понадобился приоритет?
    — По-моему, очень приятно быть… э-э… первым.
    — Да на что тебе быть первым? — удивился Быков.
    Юрковский подумал.
    — Честно говоря, не знаю, — сказал он. — Мне просто приятно.
    — Лично мне это совершенно безразлично, — сказал Быков.
    Юрковский, снисходительно улыбаясь, помотал в воздухе указательным пальцем.
    — Так ли, Алексей?
    — Может быть, и неплохо оказаться первым, — сказал Быков, — но лезть из кожи вон, чтобы быть первым — занятие нескромное. По крайней мере для ученого.
    Жилин подмигнул Юре. Юра понял это так: "Мотай на ус".
    — Не знаю, не знаю, — сказал Юрковский, демонстративно возвращаясь к отчету. — Во всяком случае, Михаил обязан придерживаться исторической правды. В девяносто девятом году экспедиционная группа Дауге и Юрковского впервые в истории науки открыла и исследовала бомбозондами так называемое аморфное поле на северном полюсе Урана. Следующее исследование пятна было проведено годом позже.


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь