Романы > Трудно быть богом > страница 30

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59,

    Тем временем рассвело. В пыльные окна заглянуло солнце. Захлопали ставни. На улице перекликались заспанные голоса. "Как спали, брат Кирис? " — "Благодарение господу, спокойно, брат Тика. Ночь прошла, и слава богу". — "А у нас кто-то в окна ломился. Благородный дон Румата, говорят, ночью гуляли". — "Сказывают, гость у них". — "Да нынче разве гуляют? При молодом короле, помню, гуляли — не заметили, как полгорода сожгли". — "Что я вам скажу, брат Тика. Благодарение богу, что у нас в соседях такой дон. Раз в год загуляет, и то много…"

    Румата поднялся наверх, постучавшись, вошел в кабинет. Кира сидела в кресле, как и вчера. Она подняла глаза и со страхом и тревогой взглянула ему в лицо.

    — Доброе утро, маленькая, — сказал он, подошел, поцеловал ее руки и сел в кресло напротив.

    Она все испытующе смотрела на него, потом спросила:

    — Устал?

    — Да, немножко. И надо опять идти.

    — Приготовить тебе что-нибудь?

    — Не надо, спасибо. Уно приготовит. Вот разве воротник подуши…

    Румата чувствовал, как между ними вырастает стена лжи. Сначала тоненькая, затем все толще и прочнее. На всю жизнь! — горько подумал он. Он сидел, прикрыв глаза, пока она осторожно смачивала разными духами его пышный воротник, щеки, лоб, волосы. Потом она сказала:

    — Ты даже не спросишь, как мне спалось.

    — Как, маленькая?

    — Сон. Понимаешь, страшный-страшный сон.

    Стена стала толстой, как крепостная.

    — На новом месте всегда так, — сказал Румата фальшиво. — Да и барон, наверное, внизу шумел очень.

    — Приказать завтрак? — спросила она.

    — Прикажи.

    — А вино какое ты любишь утром?

    Румата открыл глаза.

    — Прикажи воды, — сказал он. — По утрам я не пью.

    Она вышла, и он услышал, как она спокойным звонким голосом разговаривает с Уно. Потом она вернулась, села на ручку его кресла и начала рассказывать свой сон, а он слушал, заламывая бровь и чувствуя, как с каждой минутой стена становится все толще и непоколебимей и как она навсегда отделяет его от единственного по-настоящему родного человека в этом безобразном мире. И тогда он с размаху ударил в стену всем телом.

    — Кира, — сказал он. — Это был не сон.

    И ничего особенного не случилось.

    — Бедный мой, — сказала Кира. — Погоди, я сейчас рассолу принесу…