Романы > Трудно быть богом > страница 26

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59,



    — Не надо вообще вин! — с горечью сказал барон. — Я не пью.

    Румата сел.

    — Что случилось? — встревоженно спросил он. — Вы нездоровы?

    — Я здоров как бык. Но эти проклятые семейные сцены… Короче говоря, я поссорился с баронессой — и вот я здесь.

    — Поссорились с баронессой?! Вы?! Полно, барон, что за странные шутки!

    — Представьте себе. Я сам как в тумане. Сто двадцать миль проскакал как в тумане!

    — Мой друг, — сказал Румата. — Мы сейчас же садимся на коней и скачем в Бау.

    — Но моя лошадь еще не отдохнула! — возразил барон. — И потом, я хочу наказать ее!

    — Кого?

    — Баронессу, черт подери! Мужчина я или нет в конце концов?! Она, видите ли, недовольна Пампой пьяным, так пусть посмотрит, каков он трезвый! Я лучше сгнию здесь от воды, чем вернусь в замок…
Уно угрюмо сказал:

    — Скажите ему, чтобы ухи не крутил…

    — Па-шел, волчонок! — добродушно пророкотал барон. — Да принеси пива! Я вспотел, и мне нужно возместить потерю жидкости.

    Барон возмещал потерю жидкости в течение получаса и слегка осоловел. В промежутках между глотками он поведал Румате свои неприятности. Он несколько раз проклял "этих пропойц соседей, которые повадились в замок. Приезжают с утра якобы на охоту, а потом охнуть не успеешь — уже все пьяны и рубят мебель. Они разбредаются по всему замку, везде пачкают, обижают прислугу, калечат собак и подают отвратительный пример юному баронету. Потом они разъезжаются по домам, а ты, пьяный до неподвижности, остаешься один на один с баронессой…"

    В конце своего повествования барон совершенно расстроился и даже потребовал было эсторского, но спохватился и сказал:

    — Румата, друг мой, пойдемте отсюда. У вас слишком богатые погреба!.. Уедемте!

    — Но куда?

    — Не все ли равно — куда! Ну, хотя бы в "Серую Радость"…

    — Гм… — сказал Румата. — А что мы будем делать в "Серой Радости"?

    Некоторое время барон молчал, ожесточенно дергая себя за ус.

    — Ну как что? — сказал он наконец. — Странно даже… Просто посидим, поговорим…

    — В "Серой Радости"? — спросил Румата с сомнением.

    — Да. Я понимаю вас, — сказал барон. — Это ужасно… Но все-таки уйдем. Здесь мне все время хочется потребовать эсторского!..

    — Коня мне, — сказал Румата и пошел в кабинет взять передатчик.

    Через несколько минут они бок о бок ехали верхом по узкой улице, погруженной в кромешную тьму. Барон, несколько оживившийся, в полный голос рассказывал о том, какого позавчера затравили вепря, об удивительных качествах юного баронета, о чуде в монастыре святого Тукки, где отец настоятель родил из бедра шестипалого мальчика… При этом он не забывал развлекаться: время от времени испускал волчий вой, улюлюкал и колотил плеткой в запертые ставни.

    Когда они подъехали к "Серой Радости", барон остановил коня и глубоко задумался. Румата ждал. Ярко светились грязноватые окна распивочной, топтались лошади у коновязи, лениво переругивались накрашенные девицы, сидевшие рядком на скамейке под окнами, двое слуг с натугой вкатили в распахнутые двери огромную бочку, покрытую пятнами селитры.

    Барон грустно сказал:

    — Один… Страшно подумать, целая ночь впереди и — один!.. И она там одна…

    — Не огорчайтесь так, мой друг, — сказал Румата. — Ведь с нею баронет, а с вами я.

    — Это совсем другое, — сказал барон. — Вы ничего не понимаете, мой друг. Вы слишком молоды и легкомысленны… Вам, наверное, даже доставляет удовольствие смотреть на этих шлюх…

    — А почему бы и нет? — возразил Румата, с любопытством глядя на барона. — По-моему, очень приятные девочки.

    Барон покачал головой и саркастически усмехнулся.

    — Вон у той, что стоит, — сказал он громко, — отвислый зад. А у той, что сейчас причесывается, и вовсе нет зада… Это коровы, мой друг, в лучшем случае это коровы. Вспомните баронессу! Какие руки, какая грация!.. Какая осанка, мой друг!..

    — Да, — согласился Румата. — Баронесса прекрасна. Поедемте отсюда.

    — Куда? — с тоской сказал барон. — И зачем? — на лице его вдруг обозначилась решимость. — Нет, мой друг, я никуда не поеду отсюда. А вы как хотите. — Он стал слезать с лошади. — Хотя мне было бы очень обидно, если бы вы оставили меня здесь одного.

    — Разумеется, я останусь с вами, — сказал Румата. — Но…

    — Никаких "но", — сказал барон.

    Они бросили поводья подбежавшему слуге, гордо прошли мимо девиц и вступили в зал. Здесь было не продохнуть. Огни светильников с трудом пробивались сквозь туман испарений, как в большой и очень грязной парной бане. На скамьях за длинными столами пили, ели, божились, смеялись, плакали, целовались, орали похабные песни потные солдаты в расстегнутых мундирах, морские бродяги в цветных кафтанах на голое тело, женщины с едва прикрытой грудью, серые штурмовики с топорами между колен, ремесленники в прожженных лохмотьях. Слева в тумане угадывалась стойка, где хозяин, сидя на особом возвышении среди гигантских бочек, управлял роем проворных жуликоватых слуг, а справа ярким прямоугольником светился вход в чистую половину — для благородных донов, почтенных купцов и серого офицерства.


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь