Повести > Попытка к бегству > страница 30

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30,


    — А вторая половина, голубчик ты мой… — Антон вздохнул. — Существует уже два века такая незаметная организация — Комиссия по контактам. И что для нее характерно: во-первых, без ее разрешения ни один звездолетчик не сядет в кресло пилота, а во-вторых, в ее составе нет ни одного рубаки, а люди все, как на подбор, серьезные, умные и видящие последствия.
    Антон говорил серьезно, но Вадим все-таки спросил его:
    — Ты что, серьезно?
    — Совершенно серьезно. — Антон пробежал пальцами по контактам и сказал: — Дать тебе, что ли, снизиться в утешение… нет, не дам. Хватит с меня мертвецов.
    "Корабль" мягко и бесшумно приземлился на поляне почти на том же месте, откуда взлетел тридцать девять часов назад. Антон выключил двигатель и немного посидел, гладя рукой пульт. — Значит так, — сказал он. — Сначала — Саул.
    Вадим, надувшись, смотрел перед собой. Антон включил бортовой радиофон и настроился на волну скорой помощи.
    — Пункт одиннадцать-одиннадцать, — сказал спокойный женский голос.
    — Требуется врач-эпидемиолог, — попросил Антон. — Заболел человек, вернувшийся с новой планеты земного типа.
    Некоторое время приемник молчал. Затем голос удивленно переспросил:
    — Простите, как вы сказали?
    — Видите ли, — объяснил Антон, — у него не была привита биоблокада.
    — Странно. Хорошо… Ваш пеленг?
    — Даю.
    — Благодарю, приняла. Ждите через десять минут.
    Антон поглядел на Вадима.
    — Не дуйся, структуральнейший, обойдется. Пойдем к Саулу.
    Вадим медленно выбрался из кресла. Они сошли в зал и сразу увидели, что дверь в каюту Саула открыта. Саула в каюте не было. Не было и его портфеля и бумаг, а на столике лежал скорчер.
    — Где же он? — спросил Антон.
    Вадим бросился к выходу. Люк был вскрыт, снаружи стояла теплая звездная ночь. Громко кричали цикады.
    — Саул! — позвал Вадим.
    Никто не отозвался. Вадим в растерянности сделал несколько шагов по мягкой траве. "Куда же он ушел, больной" — подумал он и снова крикнул:
    — Саул!
    И снова никто не отозвался. Налетел теплый ветерок и нежно погладил Вадима по лицу.
    — Димка, — негромко позвал Антон. — Поди сюда…
    Вадим вернулся к освещенному люку. Антон протянул ему листок бумаги.
    — Саул оставил записку, — сказал он. — Положил под скорчер.
    Это был обрывок грубой серой бумаги, захватанной грязными пальцами. Вадим прочел:
    "Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто дезертир. Я сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась всего одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь. А вы возвращайтесь на Саулу и делайте свое дело, а я уж доделаю свое. У меня еще целая обойма. Иду. Прощайте. Ваш С. Репнин"
    — Слушай, он совсем больной, — сказал Вадим растерянно. Бежим его искать!
    — Посмотри на обороте, — сказал Антон.
    Вадим перевернул листок. На обороте большими корявыми буквами было написано:

    

"Господину рапортфюреру обершарфюреру СС
     господину Вирту от блокфризера шестого
     блока заключенного N 658617



     ДОНЕСЕНИЕ

    Настоящим доношу, что по собранным мною наблюдениям, заключенный N_819360 не является уголовным по кличке "Саул", а есть бывший бронетанковый командир Красной Армии Савел Петрович Репнин, взятый в плен немецкой армией еще под Ржевом в бессознательном состоянии. Указанный N_819360 есть скрытый коммунист и безусловно, вредный для порядка человек. Он мною уличен, что готовит побег и участвует в той группе, про которую я вам доносил в донесении от июля сего 1943. И еще настоящим доношу, что они готовятся…"


    На этом текст обрывался. Вадим уставился на Антона.
    — Не понимаю, — сказал он.
    — Я тоже, — тихо сказал Антон.
    Яркий свет упал на поляну. Над "Кораблем" Медленно снижался санитарный "Огонек".
    — Объясняйся с врачом, — сказал Антон с неопределенной усмешкой, — а я пойду и свяжусь с Советом.
    — Что же я ему объясню? — пробормотал Вадим, глядя на клочок бумаги.


     Заключенный N_819360 лежал ничком, уткнувшись лицом в липкую грязь, у обочины шоссе. Правая рука его еще цеплялась за рукоятку "шмайссера".
    — Кажется, готов, — с сожалением сказал Эрнст Брандт. Он был еще бледен. — Мой бог, стекла так и брызнули мне в лицо…
    — Этот мерзавец подстерегал нас, — сказал оберштурмфюрер Дейбель.
    Они оглянулись на шоссе. Поперек шоссе стоял размалеванный камуфляжной краской вездеход. Ветровое стекло его было разбито, с переднего сиденья, зацепившись шинелью, свисал убитый водитель. Двое солдат волокли под мышки раненого. Раненый громко вскрикивал.
    — Это, наверное, один из тех, что убили Рудольфа, — сказал Эрнст. Он уперся сапогом в плечо трупа и перевернул его на спину.
    — Крайценхагельдоннерветтернохайнмаль, — сказал он. — Это же портфель Рудольфа!
    Дейбель, перекосив жирное лицо, нагнулся, оттопырив необъятный зад. Дряблые щеки его затряслись.
    — Да, это его портфель, — пробормотал он. — Бедный Рудольф! Вырваться из-под Москвы и погибнуть от пули вшивого заключенного…
    Он выпрямился и посмотрел на Эрнста. У Эрнста Брандта было румяное глупое лицо и черные блестящие глаза. Дейбель отвернулся.
    — Возьми портфель, — буркнул он, и горестно уставился вдаль, где над лесом торчали толстые трубы лагерных печей, из которых валил отвратительный жирный дым.
    А заключенный N_819360 широко открытыми мертвыми глазами глядел в низкое серое небо.


предыдущая  |  оглавление  |  следующая
 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь