Повести > Попытка к бегству > страница 14

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30,

Глава 4


    Холмы стали ниже, и вдруг впереди открылся высокий снежный вал. Антон сразу заметил крошечные черные фигурки, копошившиеся на его гребне. Ну, начинается, подумал он и сказал:
    — Останови.
    — Зачем? — возразил Вадим. — Ты что, не видишь — там люди!
    — Останови, говорят тебе!
    — Ну вот, — недовольно сказал Вадим, но повиновался.
    Сейчас он повернется и посмотрит на меня с неодобрением, подумал Антон. До чего же мне трудно…
    Ему было трудно. Шанс столкнуться с неизвестной цивилизацией был чрезвычайно мал, но реален, и каждый звездолетчик знал инструкцию Комиссии по контактам, запрещавшую самостоятельные контакты с неизвестными цивилизациями. Теперь глупо отступать, думал он. Надо было покинуть Саулу сразу же, едва мы увидели трупы. Надо было… Только никто бы этого не сделал. И все же существует инструкция. И составлена она как раз на такой вот случай — когда у тебя в экипаже один так и горит от жажды деятельности, а другой вообще непонятно чего хочет. А самого тебя раздирают противоречия. Ведь почти наверняка где-то поблизости тысячи людей терпят бедствие. Во-он те самые человечки, которые бессмысленно бродят по гребню… И Димка смотрит с неодобрением… И Саул смотрит с совершенно неуместным любопытством. Историк со скорчером. Кстати, не забыть о скорчере… И инструкция, очень толковая и простая инструкция: "…никаких самодеятельных контактов с аборигенами…" Очень просто: вышел, осмотрелся, заметил признаки живой цивилизации и… "необходимо немедленно покинуть планету, тщательно уничтожив все следы своего пребывания". А у меня там огромная яма из-под глайдера, а рядом с ямой — пять трупов…
    — Ну, в чем дело? — спросил Вадим. — Приступ меланхолии?
    Разумеется, структуральные лингвисты и историки понятия не имеют об инструкции. Объяснить им — наверняка воспримут как личное оскорбление: "Мы не дети! Сами знаем, что хорошо, а что плохо!"
    Тут Антон обнаружил, что глайдер медленно ползет по направлению к валу. И он решился.
    — Поднимайся на гребень, — сказал он, — сядь там подальше от людей. И вот что, товарищи. Я вас очень прошу. Не устраивайте вы там братства цивилизаций.
    — Мы не дети, — с достоинством сказал Вадим, увеличивая скорость.
    Глайдер рывком взлетел на гребень вала. Вадим откинул фонарь, высунулся и изумленно свистнул. Внизу за валом открылся гигантский котлован, и там было полно людей и машин. Но Антон не смотрел вниз.
    Он с ужасом и жалостью смотрел на сгорбленного синего от стужи человека в рваном джутовом мешке, который медленно, с трудом переставляя ноги, шел прямо на глайдер. Лицо его казалось пестрым от коросты, голые руки и ноги были покрыты цыпками, слипшиеся грязные волосы торчали во все стороны. Человек скользнул по глайдеру равнодушным взглядом и, обогнув его, пошел дальше по гребню. Оступаясь, он жалобно и привычно постанывал. Это же не человек, подумал Антон, это же только похоже на человека…
    — Господи боже мой! — хрипло воскликнул Саул. — Что же там делается!
    Тогда Антон посмотрел вниз. На дне котлована на грязном растоптанном снегу среди десятков разнообразных машин копошились, сидели и даже лежали, бродили и перебегали люди, босые люди в длинных серых рубахах. Вокруг на границе цельного снега люди стояли неровными изломанными шеренгами. Их было много — сотни, а может быть, и тысячи. Они стояли понуро, глядя себе под ноги. Кое-где в шеренгах были видны лежащие, и на них никто не обращал внимания.
    Машин в котловане было несколько десятков. Некоторые из них зарылись в землю, другие были скрыты под снегом, но Антон сразу увидел, что это были такие же машины, как и те, что двигались по шоссе. Несколько машин судорожно дергались, разбрызгивая комья грязи и снега, безо всякого порядка и видимой цели.
    Антон вдруг сообразил, что в котловане неестественно тихо. Тысячи людей находились там, а слышно было только приглушенное ворчание механизмов да изредка пронзительные жалобные выкрики.
    И кашель. Время от времени кто-то где-то начинал хрипло надсадно кашлять, задыхаясь и сипя, так что начинало першить в горле. Этот кашель немедленно подхватывали десятки глоток, и через несколько секунд котлован наполнялся трескучими сухими звуками. На некоторое время движение людей останавливалось, затем раздавались жалобные выкрики, резкие, как выстрелы, щелчки, и кашель прекращался…
    Антону было двадцать шесть лет, он давно уже работал звездолетчиком и повидал многое. Ему приходилось видеть, как становятся калеками, как теряют друзей, как теряют веру в себя, как умирают, он сам терял друзей и сам умирал один на один с равнодушной тишиной, но здесь было что-то совсем другое. Здесь было темное горе, тоска и совершенная безысходность, здесь ощущалось равнодушное отчаяние, когда никто ни на что не надеется, когда падающий знает, что его не поднимут, когда впереди нет абсолютно ничего кроме смерти один на один с безучастной толпой. Не может быть, подумал он. Просто очень большая беда. Просто я никогда еще не видел такого.
    — Никогда мы не сможем им помочь, — пробормотал Вадим. — Тысячи людей, и ничего у них нет…
    Антон пришел в себя. Два десятка грузовых звездолетов, подумал он. Одежда. Пять тысяч комплектов. Еда, десяток полевых синтезаторов. Госпиталь, штук шестьдесят домов. Или мало? Может быть, здесь не все? И может быть, не только здесь?..
    Хорош бы я был, если бы приказал с шоссе вернуться на "Корабль", подумал он с удовлетворением.
    Они стояли молча, не выходя из глайдера. Было непонятно, чем заняты люди на дне котлована. Они возились с машинами. Наверное, машины были их надеждой. Может быть, они хотели исправить их, или использовать, чтобы выбраться из снежной пустыни.
    Вадим сел и включил двигатель.
    — Стой, — сказал Антон. — Ты куда?
    — На Землю, — ответил Вадим. — Нам не справиться.
    — Выключи двигатель. Начинаются нервы.
    — При чем здесь нервы? Нашими семью хлебами их не накормишь.
    Антон поднял мешок с медикаментами и перебросил через борт. Потом он поднял мешок с продовольствием.
    — Возьмите, — сказал он Саулу. — Вадим, приготовь свой транслятор. Будешь переводить.
    — Зачем это? — сказал Вадим. — Зачем так усложнять? Мы только потеряем время, а здесь умирают каждую минуту, наверное.
    Антон перебросил через борт мешок с продовольствием.
    — Узнаем, сколько их. Узнаем, что им нужно. Узнаем все. С чем ты собираешься возвращаться на Землю?
    Вадим, не говоря ни слова, спрыгнул на снег и взял на плечо мешок с медикаментами. Антон выжидательно посмотрел на Саула. Саул вынул изо рта трубку.
    — Все это правильно, — проговорил он, — но не берите еду.
    — Почему? Самых слабых мы накормим сразу же.
    — Не делайте глупостей. Они увидят еду. Они увидят одежду. Они вас растопчут вместе с вашими мешками.
    — Это не для всех, — вразумляюще сказал Антон. — Мы объясним, что это для самых слабых.
    Несколько секунд Саул с выражением странного сожаления смотрел на него. Затем он спросил:
    — Вы знаете, что такое толпа?
    — Берите мешок, — тихо сказал Антон. — Что такое толпа, вы мне расскажете потом.
    Саул со вздохом взвалил мешок на плечо, и нагнулся за скорчером, валявшимся на сиденье.
    — Нет, эту штуку вы оставьте, — попросил Антон.
    — Нет, это я возьму, — возразил Саул. Он с сопением продел голову в ремень скорчера.
    — Я вас прошу, Саул. Вы боитесь и можете выстрелить.
    — Конечно боюсь. Я боюсь за вас.
    — Я понимаю, что не за себя, — сказал Антон терпеливо.
    Саул, оскалившись, полез через борт.
    — Саул Репнин! — железным голосом сказал Антон. — Дайте сюда оружие!
    Саул сел на борт.


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь