Романы > Страна багровых туч > страница 34

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76,


    — Как… тебе показался… мир без тяжести? — всхлипнул Дауге. — Ис… испытал?
    — Испытал, — кротко ответил Быков.
    — Внимание! — рявкнул репродуктор.
    Когда вновь был включен фотореактор и все пришло в порядок, Юрковский рассказал о результатах своей вылазки. Контейнер с "Мальчиком" излучает, но не сильно, едва заметно. Крепления не пострадали — по крайней мере, наружные, — что, собственно, и было самым важным, и сам контейнер не сдвинулся ни на сантиметр.
    — Серп Венеры виден простым глазом. А небо… Какая величественная красота! "Открылась бездна, звезд полна! Звездам числа нет, бездне — дна!" — продекламировал Юрковский. — Можно подумать, Михайла Ломоносов побывал в пространстве… Вокруг Солнца — корона, как жемчужное облако! Ну скажите же мне, почему я не поэт? — Юрковский встал в позу и начал: — "Бездна черная…"
    — "Бездна жгучая", — серьезно добавил Богдан Спицын, забежавший с вахты глотнуть кофе.
    Юрковский поглядел на него с отсутствующим выражением и начал снова:
     Бездна черная крылья раскинула,
     Звезды — капли сверкающих слез… …Э-э-э… как там будет дальше?
    — Отринула, — предложил Богдан.
    — Молчи, презренный…
    — Ну, накинула…
    — Подожди… минутку…
     Бездны черные, бездны чужие,
     Звезды — капли сверкающих слез…
     Где просторы пустынь ледяные…

    — Там теперь задымил паровоз, — закончил Богдан самым лирическим тоном.
    И никто не проронил ни слова о злосчастном приключении Быкова в мире невесомости. В планетолете снова воцарились покой, тишина, обычная, почти земная жизнь.
    Быков и Дауге сидели в кают-компании за шахматами, когда вошел озабоченный Крутиков.
    — Слыхали новость, ребята?
    Быков вопросительно взглянул на него, а Дауге, покусывая ноготь, спросил рассеянно:
    — Что там еще случилось?
    — Связи нет.
    — С кем?
    — Ни с кем нет. Ни с Землей, ни с "Циолковским".
    — Почему?
    Крутиков пожал плечами, запустил руку в буфет и достал вафлю.
    — И давно нет связи?
    — Больше часа. — Крутиков с хрустом раскусил вафлю. — Ермаков с Богданом все перепробовали. Шарили на всех волнах. Пусто, хоть шаром покати. И что удивительно — обычно всегда наткнешься на чей-нибудь разговор. А сейчас на всем диапазоне мертвая тишина, словно на морском дне. Ни единого звука, ни единого разряда.
    — Может быть, аппаратура испортилась? — предположил Дауге.
    — Все три комплекта сразу? Вряд ли.
    — Или антенны не в порядке?
    Штурман пожал плечами. Дауге пробормотал: "Опять не все слава богу", — и смешал фигуры.
    — Где Володька?
    — У себя, наверное…
    Быков тронул Михаила Антоновича за рукав:
    — Может быть, разладился только прием, и они нас слышат?
    — Все может быть. Но вообще — весьма странно. Вдруг ни с того ни с сего отказали все радиоустановки сразу. Никогда еще такого не бывало. Правда, Ляхов предупреждал… Но… это, понимаешь, как-то тревожно… неуютно как-то…
    Быков с симпатией посмотрел на его доброе круглое лицо с маленькими грустными глазками.
    — Да… я понимаю, Михаил Антонович.
    Действительно, стало очень неуютно. Смутное предчувствие несчастья овладело Быковым. Может быть, потому, что всякая, даже ничтожнейшая неприятность на межпланетном корабле представлялась ему большой бедой. Но и Крутиков, по-видимому, испытывал нечто подобное, а уж его никак нельзя было заподозрить в мнительности новичка.
    — Не вешайте носа, друзья! — с наигранной веселостью воскликнул Дауге. — Пока ничего страшного не случилось, не правда ли? Ну, временно потеряна по каким-то причинам связь. Но двигатели в порядке, продовольствия достаточно, "Хиус" идет по курсу…
    Крутиков вздохнул. И опять Быков понял его. Для них, детей Земли, связь была единственной живой, ощутимой ниточкой, протянувшейся к ним с родной планеты. И обрыв этой животворной ниточки, даже временный, действовал угнетающе. Быков вдруг каждой своей кровинкой ощутил глухое, невероятное одиночество "Хиуса". Десятки и сотни миллионов километров безмолвной пустоты свинцом легли на плечи, отрезали от других миров и от матерински теплой, родной Земли. Десятки и сотни миллионов километров ледяной пустоты… Эти невообразимые пропасти — вовсе не "ничто". Нет, они живут какой-то своей особой и непонятной жизнью, по каким-то непостижимым законам, сложные, коварные…
    Быков взглянул на Дауге, рассеянно перебиравшего шахматные фигурки, и ему стало стыдно. Достаточно того, что он струсил тогда, перед стартом. Ведь самое страшное, что может произойти… Да почему чтонибудь вообще должно произойти?
    — Новые шалости нашего возлюбленного пространства, — сказал, входя, Юрковский. — Как вам это нравится?
    — Совсем не нравится, — буркнул Дауге. — Перестань паясничать! Надоело… На Земле Краюхин с ума сойдет.
    — Ну, за старика бояться нечего! Голова у него покрепче, чем у нас с тобой. Мне кажется, связь исчезла потому, что участок пространства, где мы сейчас находимся, так или иначе непроходим для радиоволн. Объяснить не берусь, но… Во всяком случае, на радиоаппаратуру сваливать нечего. И тем более на антенны.
    — Фантазер! — вздохнул Михаил Антонович.
    — Видал? — Юрковский указал на него пальцем. — Что ни пилот, то консерватор и скептик. Ничем их не проймешь. Даже фактами.
    — Ну где ты видел, чтобы пустота не проводила радиоволн?
    — До сегодняшнего дня — нигде. А Ляхов видел. И я сейчас вижу, достопочтенный скептик. Тебя даже фактами не проймешь.
    — Видишь?
    — Вижу.
    — Шиш ты видишь, Владимир Сергеевич!
    — Я вижу шиш? — с подчеркнутой вежливостью спросил Юрковский.
    — Ага.
    Юрковский повернулся на каблуках и пошел из каюты. На пороге он остановился:
    — Рекомендую всем присутствующим подняться к входу в рубку. Вам, возможно, удастся услышать кое-что интересное.
    Крутиков досадливо поморщился и снова полез в буфет за вафлей. "Фантазер, фантазер", — бормотал он.
    Но Дауге промолчал, а Быков в глубине души чувствовал, что прав, вероятно, все же Юрковский. Они поднялись по трапу до раскрытой двери рубки и присоединились к Юрковскому, сидевшему на ступеньке.
    Из рубки доносился монотонный голос Богдана:
    — Земля, Земля… Вэ-шестнадцать, почему молчите? Земля, Земля… Я "Хиус". Вэ-шестнадцать, почему молчите? Даю настройку: раз, два, три, четыре, пять…
    Наступило молчание. Дауге и Быков переглянулись. Юрковский задумчиво поглаживал подбородок. Послышались щелчки каких-то переключателей. Богдан со вздохом сказал:
    — Ничего, Анатолий Борисович. Тихо, как в могиле.
    — Попробуйте снова на длинных волнах.
    — Слушаюсь.


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь