Романы > Хромая судьба > страница 49

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82,


     — А все-таки, Голем, — сказал Виктор, понизив голос. — Это правда, что вы — коммунист?
     — Мне помнится, компартия у нас запрещена, — заметил Голем.
     — Господи, — сказал Виктор. — А какая партия у нас разрешена? Я же не о партии спрашиваю, а о вас…
     — Я, как видите, разрешен, — сказал Голем.
     — В общем, как хотите, — сказал Виктор. — Мне-то все равно. Но бургомистр… Впрочем, на бургомистра вам наплевать. А вот если дознается генерал Пферд…
     — Но мы же ему не скажем, — доверительно шепнул Голем. — Зачем генералу вдаваться в такие мелочи? Знает он, что есть лепрозорий, а в лепрозории — какой-то Голем, мокрецы какие-то, ну и ладно.
     — Странный генерал, — задумчиво сказал Виктор. — Генерал от лепрозория. Между прочим, с мокрецами у него, наверное, скоро будут неприятности. Я это чувствую повышенным чутьем художника. В нашем городе прямо-таки свет клином сошелся на мокрецах.
     — Если бы только в городе, — сказал Голем.
     — А в чем дело? Это же просто больные люди, и даже, кажется, не заразные.
     — Не хитрите, Виктор. Вы прекрасно знаете, что это не просто больные люди. Они даже заразны не совсем просто.
     — То есть?
     — То есть Тэдди вот, например, заразиться от них не может. И бургомистр не может, не говоря уже о полицмейстере. А кто-нибудь другой — может.
     — Вы, например.
    Голем взял бутылку, с удовольствием посмотрел ее на свет и разлил коньяк.
     — Я тоже не могу. Уже.
     — А я?
     — Не знаю. Вообще это — только моя гипотеза. Не обращайте внимания.
     — Не обращаю, — грустно сказал Виктор. — А чем они еще необыкновенны?
     — Чем они необыкновенны… — повторил Голем. — Вы могли сами заметить, Виктор, что все люди делятся на три большие группы. Вернее, на две большие и одну маленькую… Есть люди, которые не могут жить без прошлого, они целиком в прошлом, более или менее отдаленном. Они живут традициями, обычаями, заветами, они черпают в прошлом радость и пример. Скажем, господин президент. Что бы он делал, если бы у нас не было нашего великого прошлого? На что бы он ссылался и откуда бы он взялся вообще?.. Потом, есть люди, которые живут настоящим и знать не желают будущего и прошлого. Вот вы, например. Все представления о прошлом вам испортил господин президент, в какое бы прошлое вы ни заглянули, везде вам видится все тот же господин президент. Что же до будущего, то вы не имеете о нем ни малейшего представления и, по-моему, боитесь иметь… И, наконец, есть люди, которые живут будущим. В заметных количествах они появились недавно. От прошлого они совершенно справедливо не ждут ничего хорошего, а настоящее для них — это только материал для построения будущего, сырье… Да они, собственно, и живут-то уже в будущем… на островках будущего, которые возникли вокруг них в настоящем… — Голем, как-то странно улыбаясь, поднял глаза к потолку. — Они умны, — проговорил он с нежностью. — Они чертовски умны — в отличие от большинства людей. Они все как на подбор талантливы, Виктор. У них странные желания и полностью отсутствуют желания обыкновенные.
     — Обыкновенные желания — это, например, женщины…
     — В каком-то смысле — да.
     — Водка, зрелища?
     — Безусловно.
     — Страшная болезнь, — сказал Виктор. — Не хочу… И все равно непонятно… Ничего не понимаю. Ну, то, что умных людей сажают за колючую проволоку, — это я понимаю. Но почему их выпускают, а к ним не пускают…
     — А может быть, это не они сидят за колючей проволокой, а вы сидите.
    Виктор усмехнулся.
     — Подождите, — сказал он. — Это еще не все непонятное. При чем здесь, например, Павор? Ну ладно, меня не пускают, я — человек посторонний. Но должен же кто-то инспектировать состояние постельного белья и отхожих мест? Может быть, у вас там антисанитарные условия.
     — А если его интересуют не санитарные условия?
    Виктор в замешательстве посмотрел на Голема.
     — Вы опять шутите? — спросил он.
     — Опять нет, — ответил Голем.
     — Так он что, по-вашему, шпион?
     — Шпион — слишком емкое понятие, — возразил Голем.
     — Погодите, — сказал Виктор. — Давайте начистоту. Кто намотал проволоку и поставил охрану?
     — Ох уж эта проволока, — вздохнул Голем. — Сколько об нее было порвано одежды, а эти солдаты постоянно болеют поносом. Вы знаете лучшее средство от поноса? Табак с портвейном… Точнее, портвейн с табаком.
     — Ладно, — сказал Виктор. — Значит, генерал Пферд. Ага… — сказал он. — И этот молодой человек с портфелем… Вот оно что! Значит, это у вас просто военная лаборатория. Понятно… А Павор, значит, не военный. По другому, значит, ведомству. Или, может быть, он шпион не наш, иностранный?
     — Упаси бог! — сказал Голем с ужасом. — Этого нам еще не хватало…
     — Так… А он знает, кто этот парень с портфелем?
     — Думаю, да, — сказал Голем.
     — А этот парень знает, кто такой Павор?
     — Думаю, нет, — сказал Голем.
     — Вы ему ничего не сказали?
     — Какое мне дело?
     — И генералу Пферду не сказали?
     — И не подумал.
     — Это несправедливо, — произнес Виктор. — Надо сказать.
     — Слушайте, Виктор, — сказал Голем. — Я позволил вам болтать на эту тему только для того, чтобы вы испугались и не лезли в чужую кашу. Вам это совершенно ни к чему. Вы и так уже на заметке, вас могут погасить, вы даже пикнуть не успеете.
     — Меня испугать нетрудно, — сказал Виктор со вздохом. — Я напуган с детства. И все-таки я никак не могу понять: что им всем нужно от мокрецов?
     — Кому — им? — устало и укоризненно спросил Голем.
     — Павору. Пферду. Парню с портфелем. Всем этим крокодилам.
     — Господи, — сказал Голем. — Ну что в наше время нужно крокодилам от умных и талантливых людей? Я вот не понимаю, что вам от них нужно. Что вы лезете во все эти дела? Мало вам своих собственных неприятностей? Мало вам господина президента?
     — Много, — согласился Виктор. — Я сыт по горло.
     — Ну и прекрасно. Поезжайте в санаторий, возьмите с собой пачку бумаги… Хотите, я подарю вам пишущую машинку?
     — Я пишу по старой системе, — сказал Виктор. — Как Хемингуэй.
     — Вот и прекрасно. Я вам подарю огрызок карандаша. Работайте, любите Диану. Может быть, вам еще сюжет дать? Может быть, вы уже исписались?
     — Сюжеты рождаются из темы, — важно сказал Виктор. — Я изучаю жизнь.
     — Ради бога, — сказал Голем. — Изучайте жизнь сколько вам угодно. Только не вмешивайтесь в процессы.
     — Это невозможно, — возразил Виктор. — Прибор неизбежно влияет на картину эксперимента. Разве вы забыли физику? Ведь мы наблюдаем не мир как таковой, а мир плюс воздействие наблюдателя.
     — Вам уже один раз дали кастетом по черепу, а в следующий раз могут просто пристрелить.
     — Ну, — сказал Виктор, — во-первых, может быть, вовсе не кастетом, а кирпичом. А во-вторых — мало ли где мне могут дать по черепу. Мне в любой момент могут подвесить, так что же теперь — из номера не выходить?


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь