Братья Стругацкие

Романы > Путь на Амальтею > страница 17

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20,

    Он перевалился на живот и пополз к своему месту у казенника. Планетологи молча смотрели на него, затем Дауге встал, взял две подушки — у себя и у Юрковского — и помог Моллару устроиться поудобнее. Все молчали.
    — Очень тоскливо, — сказал, наконец, Моллар. — Не могу один. Хочется говорить. — Он делал самые невообразимые ударения.
    — Мы очень рады вам, Шарль, — сказал Дауге совершенно искренне. — Нам тоже тоскливо, и мы все время говорим.
    Моллар попытался сесть, но раздумал и остался лежать, тяжело дыша и глядя в потолок.
    — А к-как жизнь, Шарль? — спросил Юрковский с интересом.
    — Жизьнь хороше-о, — сказал Моллар, бледно улыбаясь. — Только мало.
    Дауге лег и тоже уставился в потолок. "Мало, — подумал он, — гораздо меньше, чем хочется". Он выругался вполголоса по-латышски.
    — Что? — спросил Моллар.
    — Он ругается, — объяснил Юрковский.
    Моллар вдруг сказал высоким голосом: "Друзья мои!" — и планетологи разом повернулись к нему.
    — Друзья мои! — сказал Моллар. — Что мне дьелатть? Ви есть опытные межпланьетники! Ви есть большие льюди и геройи. Да, геройи! Mon dieu! Ви смотрели в глаза смерти больше, чем я смотрелль в глаза девушки. — Он горестно помотал головой. — И я совсем не есть опытний. Мне страшно, и я хочу много говорить сейчас, но сейчас уже близок конец, и я не знаю как. Да, да, как надо сейчас говорить?
    Он смотрел на Дауге и Юрковского блестящими глазами. Дауге неловко пробормотал: "О черт" — и оглянулся на Юрковского. Юрковский лежал, заложив руки за голову, и искоса глядел на Моллара.
    — О черт, — сказал Дауге. — Я уже и забыл.
    — М-могу рассказать, к-как мне однажды х-хотели ам-ампутировать н-ногу, — предложил Юрковский.
    — Верно! — радостно сказал Дауге. — А потом вы, Шарль, тоже расскажете что-нибудь веселенькое…
    — Ах, вы все шутите, — сказал Моллар.
    — А еще можно спеть, — сказал Дауге. — Я про это читал. Вы нам споете, Шарль?
    — Ах, — сказал Моллар. — Я совсем прокис.
    — Отнюдь, — сказал Дауге. — Вы замечательно держитесь, Шарль. А это же самое главное. Правда, Шарль замечательно держится, а, Володя?
    — К-конечно, — сказал Юрковский. — З-замечательно.
    — А капитан не спит, — бодро продолжал Дауге. — Вы заметили, Шарль? Он что-то задумал, наш капитан.
    — Да, — сказал Моллар. — Да! Наш капитан — это есть большая надежда.
    — Еще бы, — сказал Дауге. — Вы даже не знаете, какая это большая надежда.
    — М-метр девяносто пять, — сказал Юрковский.
    Моллар засмеялся.
    — Вы все шутите, — сказал он.
    — А мы пока будем болтать и наблюдать, — сказал Дауге. — Хотите посмотреть в перископ, Шарль? Это красиво. Этого никто никогда не видел. — Он поднялся и приник к перископу.
    Юрковский увидел, как у него вдруг выгнулась спина. Дауге обеими руками взялся за нарамник.
    — Бог мой! — сказал он. — Планетолет!
    В розовой пустоте висел планетолет. Он был виден совершенно отчетливо и во всех подробностях и находился, по-видимому, километрах в трех от "Тахмасиба". Это был фотонный грузовик первого класса с параболическим отражателем, похожим на растопыренную юбку, с круглой жилой гондолой и дисковидным грузовым отсеком, с тремя сигарами аварийных ракет на далеко вынесенных кронштейнах. Он висел вертикально и совершенно неподвижно. И он был серый, как на экране черно-белого кино.
    — Как же это? — пробормотал Дауге. — Неужели Петрушевский?
    — П-погляди на отражатель, — сказал Юрковский.
    Отражатель серого планетолета был обломан с края.
    — Тоже не повезло ребятам, — сказал Дауге.
    — О! — сказал Моллар. — А вон еще один.
    Второй планетолет — точно такой же — висел дальше и глубже первого.
    — И у этого обломан отражатель, — сказал Дауге.
    — Я з-знаю, — сказал неожиданно Юрковский. — Это наш "Тахмасиб". М-мираж.
    Это был двойной мираж. Несколько радужных пузырей стремительно поднялись из глубины, из призраки "Тахмасиба" исказились, задрожали и растаяли. А правее и выше появились еще три призрака.
    — Какие красивые пузыри! — сказал Моллар. — Они поют.
    Он снова лег на спину. У него пошла носом кровь, и он сморкался и морщился и все поглядывал на планетологов, не видят ли они. Они, конечно, не видели.
    — Вот, — сказал Дауге. — Ты говоришь, что здесь скучно.
    — Я н-не говорю, — сказал Юрковский.
    — Нет, говоришь, — сказал Дауге. — Ты брюзжишь, что скучно.
    Оба старались не глядеть на Моллара. Кровь остановить было нельзя. Она свернется сама. Радиооптика нужно было бы отнести в амортизатор, но… Ничего, она свернется. Моллар тихо сморкался.
    — А вон еще мираж, — сказал Дауге. — Но это не корабль.
    Юрковский заглянул в перископ. "Не может быть, — подумал он. — Этого не может быть. Не тут, не в Юпитере". Под "Тахмасибом" медленно проплывала вершина громадной серой скалы. Основание ее тонуло в розовой дымке. Рядом поднималась другая скала — голая, отвесная, изрезанная глубокими прямыми трещинами. А еще дальше вырастала целая вереница таких же острых крутых вершин. И тишина в обсерваторном отсеке сменилась скрипами, шорохами, едва слышным гулом, похожим на эхо далеких-далеких горных обвалов.
    — Эт-то н-не мираж, — проговорил Юрковский. — Эт-то п-похоже на ядро.
    — Вздор, — сказал Дауге.
    — В-возможно, все-таки у Юпитера есть я-ядро.
    — Вздор, вздор, — нетерпеливо сказал Дауге.
    Горная цепь тянулась под "Тахмасибом", и не было ей конца.
    — Вон еще, — сказал Дауге.
    Выше скалистых зубьев выступил темный бесформенный силуэт, вырос, превратился в изъеденный обломок черного камня и снова скрылся. Сейчас же за ним вслед появился другой, третий, а вдали, едва различимая, бледным пятном светилась округлая серая масса. Горный хребет внизу постепенно опускался и исчез из виду. Юрковский, не отрываясь от перископа, поднес к губам микрофон. Было слышно, как у него хрустнули суставы.
    — Быков, — позвал он. — Алексей.
    — Алеши нет, Володенька, — отозвался голос штурмана. Голос был сиплый и задыхающийся. — Он в машине.
    — М-михаил, мы идем н-над с-скалами, — сказал Юрковский.
    — Над какими скалами? — испуганно спросил Михаил Антонович.
    Вдали прошла поразительно ровная, словно отполированная поверхность — огромная равнина, окаймленная невысокой грядой круглых холмов. Прошла и утонула в розовом.
    — М-мы еще не все п-понимаем, — сказал Юрковский.
    — Я сейчас посмотрю, Володенька, — сказал Михаил Антонович.
    За перископом проплывала еще одна горная страна. Она плыла высоко вверху, и вершины гор были обращены вниз. Это было дикое, фантастическое зрелище, и Юрковский подумал сначала, что это опять мираж, но это был не мираж. Тогда он понял и сказал:
    — Это не ядро, Иоганыч. Это кладбище.
    Дауге не понял.
    — Это кладбище миров, — сказал Юрковский. — Джуп проглотил их.
    Дауге долго молчал, а затем пробормотал:
    — Какие открытия… Кольцо, розовое излучение, кладбище миров… Жаль. Очень жаль.