Романы > Жук в муравейнике > страница 23

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55,

2 июня 78-го года. Лев Абалкин воочию


    Около 18.00 ко мне ввалились (без предупреждения) Андрей и Сандро. Я спрятал папку в стол и сразу же строго сказал им, что не потерплю никаких деловых разговоров, поскольку теперь они подчинены не мне, а Клавдию. Кроме того, я занят.
    Они принялись жалобно ныть, что пришли вовсе не по делам, что соскучились и что нельзя же так. Что-что, а ныть они умеют. Я смягчился. Был открыт бар, и некоторое время мы с удовольствием говорили о моих кактусах. Потом я вдруг совершенно случайно обнаружил, что говорим мы уже не столько о кактусах, сколько о Клавдии, и это еще было как-то оправдано, поскольку Клавдий своей шишковатостью и колючестью мне самому напоминал кактус, но я и ахнуть не успел, как эти юные провокаторы чрезвычайно ловко и естественно съехали на дело о биореакторах и о Капитане Немо.
    Не подавая виду, я дал им войти в раж, а затем, в самый кульминационный момент, когда они уже решили, что их начальник вполне готов, предложил им убираться вон. И я бы их выгнал, потому что здорово разозлился и на них, и на себя, но тут (опять же без предупреждения) заявилась Алена. Это судьба, подумал я и отправился на кухню. Все равно было уже время ужинать, а даже юным провокаторам известно, что при посторонних о наших делах разговаривать не полагается.
    Получился очень милый ужин. Провокаторы, забыв обо всем на свете, распускали хвосты перед Аленой. Когда она их срезала, распускал хвост я — просто для того, чтобы не давать супу остыть в горшке. Кончился этот парад петухов великим спором: куда теперь пойти. Сандро требовал идти на "Октопусов" и притом немедленно, потому что лучшие вещи у них бывают в начале. Андрей горячился, как самый настоящий музыкальный критик, его выпады против "Октопусов" были страстны и поразительно бессодержательны, его теория современной музыки поражала своей свежестью и сводилась к тому, что нынче ночью самое время опробовать под парусом его новую яхту "Любомудр". Я стоял за шарады, или, в крайнем случае, факты. Алена же, смекнувшая, что я сегодня никуда не пойду и вообще занят, расстроилась и принялась хулиганить. "Октопусов" — в реку! — требовала она. — По бим-бом-брамселям! Давайте шуметь!" И так далее.
    В самый разгар этой дискуссии, в 19.33, закурлыкал видеофон. Андрей, сидевший ближе всех к аппарату, ткнул пальцем в клавишу. Экран осветился, но изображения на нем не было. И слышно не было ничего, потому что Сандро вопил во всю мочь: "Острова, острова, острова!..", совершая нелепые телодвижения в попытках подражать неподражаемому Б.Туарегу, между тем как Алена, закусив удила, противостояла ему "Песней без слов" Глиэра (а может быть, и не Глиэра).
    — Ша! — гаркнул я, пробираясь к видеофону.
    Стало несколько тише, но аппарат по-прежнему молчал, мерцая пустым экраном. Вряд ли это был Экселенц, и я успокоился.
    — Подождите, я перетащу аппарат, — сказал я в голубоватое мерцание.
    В кабинете я поставил видеофон на стол, повалился в кресло и сказал:
    — Ну вот, здесь потише… Только имейте в виду, я вас не вижу.
    — Простите, я забыл… — произнес низкий мужской голос, и на экране появилось лицо — узкое, иссиня-бледное, с глубокими складками от крыльев носа к подбородку. Низкий широкий лоб, глубоко запавшие большие глаза, черные прямые волосы до плеч.
    Любопытно, что я сразу узнал его, но не сразу понял, что это он.
    — Здравствуйте, Мак, — сказал он. — Вы меня узнаете?
    Мне нужно было несколько секунд, чтобы привести себя в порядок. Я был совершенно не готов.
    — Позвольте, позвольте… — затянул я, лихорадочно соображая, как мне следует себя вести.
    — Лев Абалкин, — напомнил он. — Помните? Саракш, Голубая Змея…
    — Господи! — вскричал журналист Каммерер, в прошлом Мак Сим, резидент Земли на планете Саракш. — Лева! А мне сказали, что вас на Земле нет и неизвестно, когда будете… Или вы еще там?
    Он улыбался.
    — Нет, я уже здесь… Но я вам помешал, кажется?
    — Вы мне никак не можете помешать! — проникновенно сказал журналист Каммерер. Не тот журналист Каммерер, который навещал Майю Глумову, а скорее тот, который навещал Учителя. — Вы мне нужны! Ведь я пишу книгу о Голованах!..
    — Да, я знаю, — перебил он. — Поэтому я вам и звоню. Но, Мак, я ведь уже давно не имею дела с Голованами.
    — Это как раз неважно, — возразил журналист Каммерер. — Важно, что вы были первым, кто имел с ними дело.
    — Положим, первым были вы.
    — Нет. Я их просто обнаружил, вот и все. И вообще, о себе я уже написал. И о самых последних работах Комова материал у меня подобран. Как видите, пролог и эпилог есть, не хватает пустячка — основного содержания… Послушайте, Лева, нам надо обязательно встретиться. Вы надолго на Землю?
    — Не очень, — сказал он. — Но встретимся мы обязательно. Правда, сегодня я не хотел бы…
    — Положим, сегодня и мне было бы не совсем удобно, — быстро подхватил журналист Каммерер. — А вот как насчет завтрашнего дня?
    Какое-то время он молча всматривался в меня. Я вдруг сообразил, что никак не могу определить цвет его глаз — уж очень глубоко они сидели под нависшими бровями.
    — Поразительно, — проговорил он. — Вы совсем не изменились. А я?
    — Честно? — спросил журналист Каммерер, чтобы что-нибудь сказать.
    Лев Абалкин снова улыбнулся.
    — Да, — сказал он. — Двадцать лет прошло. И, вы знаете, Мак, я вспоминаю о тех временах как о самых счастливых. Все было впереди, все еще только начиналось… И, вы знаете, я вот сейчас вспоминаю эти времена и думаю: до чего же мне чертовски повезло, что начинал я с такими руководителями, как Комов и как вы, Мак…
    — Ну-ну, Лев, не преувеличивайте, — сказал журналист Каммерер. — При чем здесь я?
    — То есть как это — при чем здесь вы? Комов руководил, Раулингсон и я были на подхвате, а ведь всю координацию осуществляли вы!
    Журналист Каммерер вытаращил глаза. Я — тоже, но я вдобавок еще и насторожился.
    — Ну, Лев, — сказал журналист Каммерер, — вы, брат, по молодости лет ни черта, видно, не поняли в тогдашней субординации. Единственно, что я тогда для вас делал, это обеспечивал безопасность, транспорт и продовольствие… да и то…
    — И поставляли идеи! — вставил Лев Абалкин.
    — Какие идеи?
    — Идея экспедиции на Голубую Змею — ваша?
    — Ну, в той мере, что я сообщ…
    — Так! Это раз. Идея о том, что с Голованами должны работать Прогрессоры, а не зоопсихологи, — это два!
    — Погодите, Лев! Это Комова идея! Да мне вообще было на вас всех наплевать! У меня в это время было восстание в Пандее! Первый массовый десант Океанской Империи! Вы-то должны понимать, что такое… Господи! Да если говорить честно, я о вас и думать тогда забыл! Зеф вами тогда занимался, Зеф, а не я! Помните рыжего аборигена?..
    Лев Абалкин смеялся, обнажая ровные белые зубы.
    — И нечего оскаливаться! — сказал журналист Каммерер сердито. — Вы же ставите меня в дурацкое положение. Вздор какой! Не-ет, голубчики, видно я вовремя взялся за эту книгу. Надо же, какими идиотскими легендами все это обросло!..
    — Ладно-ладно, я больше не буду, — сказал Абалкин. — Мы продолжим этот спор при личной встрече…
    — Вот именно, — сказал журналист Каммерер. — Только спора никакого не будет. Не о чем здесь спорить. Давайте так…
    Журналист Каммерер поиграл кнопками настольного блокнота.
    — Завтра в десять ноль-ноль у меня… Или, может быть, вам удобнее…
    — Давайте у меня, — сказал Лев Абалкин.
    — Тогда диктуйте адрес, — скомандовал журналист Каммерер. Он еще не остыл.
    — Курорт "Осинушка", — сказал Лев Абалкин. — Коттедж номер шесть.


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь