Повести > Жиды города Питера, или невеселые беседы при свечах > страница 8

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11,

Действие второе


    Два часа спустя. Та же гостиная, озаренная свечами. Кирсанов за столом, придвинув к себе все канделябры, что-то пишет. Зоя Сергеевна пристроилась тут же с какой-то штопкой. Больше в комнате никого нет. Тихо. На самом пределе слышимости звучит фонограмма песен современных популярных певцов.
    Зоя Сергеевна: Что ты пишешь?
    Кирсанов (раздраженно): Да опись эту чертову составляю…
    Зоя Сергеевна: Господи. Зачем?
    Кирсанов (раздраженно): Откуда я знаю? (Перестает писать.) Надо же чем-то заняться… (Пауза.) А эти молодцы все развлекаются?
    Зоя Сергеевна: Надо же чем-то заняться…
    Кирсанов: Надрались?
    Зоя Сергеевна: Нет. Во всяком случае, в меру. Слушают музыку и играют в какую-то игру. На специальной доске.
    Кирсанов: В нарды, что-ли?
    Зоя Сергеевна: Нет. Какое-то коротенькое название. То ли японское, то ли китайское…
    Кирсанов: В го?
    Зоя Сергеевна: Да, правильно. В го.
    Пауза. В отдалении Гребенщиков стонуще выводит: "Этот поезд в огне — и нам не на что больше жать, Этот поезд в огне — и нам некуда больше бежать. Эта земля была нашей, пока мы не увязли в борьбе…"
    Кирсанов: Вождь из племени га сидит и играет в го.
    Зоя Сергеевна: Сережка деньги отдал. Двести рублей.
    Кирсанов: Что еще за двести рублей?
    Зоя Сергеевна: Говорит ты ему давал в долг. В прошлом году.
    Кирсанов: Гм… Не помню. Но похвально. (Пауза.) Ты ему все рассказала, конечно…
    Зоя Сергеевна: Конечно.
    Кирсанов: Ну, и как он отреагировал?
    Зоя Сергеевна: Сначала заинтересовался, стал расспрашивать, а потом ехидно спросил: "Веревку велено свою приносить или казенную там на месте дадут?"
    Кирсанов: Замечательное все-таки поколение. Отца забирают черт-те знает куда, а он рассказывает по этому случаю анекдот и садится играть в го…
    Зоя Сергеевна: Он считает, что нам с тобой вообще никуда не следует ходить…
    Кирсанов (раздраженно): Ну да, конечно! Он хочет, чтобы они пришли сюда, чтобы вломились, заковали в наручники, по морде надавали… (Некоторое время угрюмо молчит, а потом вдруг с невеселым смешком произносит нарочито дребезжащим старческим голоском.) "Что, ведьма, понарожала зверья? Санька твой иезуит, а Сережка фармазон, и пропьют они добро мое, промотают!.. Эх, вы-и!"
    Зоя Сергеевна (утешающе): Я думаю, ничего особенно страшного не будет. Отправят куда-нибудь на поселение, будем работать в школе или в детском доме… Обыкновенная ссылка. Я помню, как мы жили в Карабутаке в сорок девятом году. Была мазанка, печку кизяком топили… Но холодина была зимой ужасная… А вместо сортира — ведро в сенях. Тетя Юля, покойница, она языкастая была… вернется, бывало, из сеней и прочтет с выражением: "Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро, писать, какать, а потом возвращаться в теплый дом"… Две женщины немолодые, девчонка — и ничего, жили…
    Кирсанов (с нежностью): Бедная ты моя лапа… (Слышится стук в наружную дверь.) Погоди, я открою. Это, наверное, Кузьмич, совесть его заела…
    Он выходит в прихожую и возвращается с Пинским. Пинского не узнать: он в старом лыжном костюме, туго перетянутом солдатским ремнем, на голове — невообразимый треух, на ногах — огромные бахилы. В руке у него тощий облезлый рюкзак типа "сидор".
    Пинский: Я решил лучше у нас посидеть. Одному как-то тоскливо. Кстати, куда мне ключ девать? Сережке отдать, что ли? Я надеюсь, ему повестку еще не прислали?
    Кирсанов: Еще не прислали, но могут и прислать. "Разгильдяи города Питера!"…
    Пинский: Да нет, вряд ли. Молод еще. Хотя, с другой стороны, тетя Мотя у нас ведь непредсказуема.
    Кирсанов: Правильнее говорить не тетя Мотя, а "Софья Власьевна".
    Пинский: А это одно и то же. Софья Власьевна, а кликуха у ей — тетя Мотя.
    Кирсанов: Да-а, юморок у нас с тобой, Шурик… предсмертный.
    Пинский: Типун тебе на язык, старый дурень! Не дрейфь, прорвемся. В любом случае это ненадолго. Агония! Предсмертные судороги административно-командной системы. Я даю на эти судороги два-три года максимум…
    Кирсанов: Знаешь, в наши годы — это срок.
    Пинский: Зоя, что это ты делаешь?
    Зоя Сергеевна: "Молнию" пришиваю.
    Пинский: Ну и глупо. Завтра она у него сломается, и что тогда прикажете делать? Пуговицы надо! Самые здоровенные… И никаких "молний", никаких кнопочек… Слушай, пойдем посмотрим, что ты там ему упаковала… Пошли, пошли!
    Кирсанов: Тоже мне — старый зек нашелся.
    Пинский: Давай, давай, поднимайся… Зек я там или не зек, а на зеков нагляделся — я с ними две стройки коммунизма воздвиг, пока ты в кабинетах задницу наедал!..
    Все трое уходят в спальню налево, и некоторое время сцена пуста. Слышен сдавленный голос Виктора Цоя: "Мы хотели пить — не было воды, Мы хотели света — не было звезды, Мы шли под дождь и пили воду из луж… Мы хотели песен — не было слов, Мы хотели спать — не было снов…" Из прихожей справа появляется Базарин.
    Базарин: Можно? У вас там опять замок заклинило…
    Проходит на середину комнаты, озирается, останавливается у стола и, зябко потирая руки, читает оставленную на столе опись. Потом пожимает плечами, снова озирается, берет телефонную трубку и быстро набирает номер. Некоторое время слушает, потом нервным движением бросает трубку. Из спальни выходит Кирсанов.
    Кирсанов: А, это ты… Куда звонишь?
    Базарин: Да так… Занято все время… Ну, можешь меня поздравить. "Дармоед города Питера".
    Кирсанов: То есть? (И тут до него доходит). Ну да?! Тоже получил?
    Базарин: Пожалуйста, прошу полюбоваться… (Вынимает из нагрудного кармана и протягивает Кирсанову сложенную повестку).
    Кирсанов (кричит): Шурка! Зоя! Идите сюда! Кузьмич повестку получил!
    Первым выскакивает Пинский, за ним появляется Зоя Сергеевна с теплыми кальсонами в руках.
    Пинский: Что такое? Что случилось? Епиходов кий сломал?
    Кирсанов: Нашего полку прибыло. (Читает с выражением). "Дармоеды города Питера! Все дармоеды города Питера и окрестностей должны явиться сегодня, двенадцатого января, к восьми часам утра на площадь перед городским крематорием…" Ого! Ничего себе, выбрали местечко!
    Пинский: Какие все-таки подонки!
    Кирсанов (продолжает читать): "…иметь при себе документы, в том числе: аттестат, диплом и удостоверения об окончании специализированных курсов, а также необходимые письменные принадлежности…" Заметьте, ни о деньгах, ни о драгоценностях — ни слова. "Дармоеды, не подчинившиеся данному распоряжению, будут мобилизованы приводом. Председатель — комендант…" Ну, и так далее. Что ж, все как у людей.
    Пинский (глубокомысленно): Это они, видимо придурков набирают.
    Кирсанов (с укоризной): Шура!
    Пинский: Ничего не Шура! Ты не понимаешь! Придурок в лагере — фигура почетная, дай нам бог всем стать придурками… Олег Кузьмич, а кто вам эту штуку доставил? Все тот же самый?
    Базарин: Представьте себе, нет. Такой маленький, толстенький, немолодой уже… В очках, очень вежливый. Но ничего, конечно, толком не объяснил, потому что и сам не знает.


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь