1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16,
Ф е л и к с. Я там выступал. Перед читателями… Вот гражданин может подтвердить. Он меня видел.
К л е т ч а т ы й. Правильно. Не врет.
И в а н Д а в ы д о в и ч. Кто была та полная женщина в очках?
Ф е л и к с. Какая женщина?.. А, в очках. Это Марья Леонидовна! Она завбиблиотекой.
И в а н Д а в ы д о в и ч. Что вы ей рассказывали?
Ф е л и к с. Я? Ей?
И в а н Д а в ы д о в и ч. Вы. Ей.
К л е т ч а т ы й. Рассказывал, рассказывал! Минут двадцать у нее в кабинете просидел…
Ф е л и к с. Что значит — просидел? Ну, просидел… Она мне путевку заверяла… Договаривались о следующем выступлении… Она меня просила в район выехать… И ничего я ей не рассказывал! Что за подозрения? Скорее уж это она мне рассказывала…
И в а н Д а в ы д о в и ч. Итак, она заверила вам путевку. Куда вы отправились дальше?
Ф е л и к с. На Курсы! Наташа, скажи ему!
Н а т а ш а. Феликс Александрович, ты не волнуйся. Ты просто рассказывай все, как было, и ничего тебе не будет.
Ф е л и к с. Да я и так рассказываю все, как было…
И в а н Д а в ы д о в и ч. Кого еще из знакомых вы встретили на Курсах?
Ф е л и к с. Ну, кого… (Он очень старается.) Этого… ну, Валентина, инженера, из филиала, не знаю, как его фамилия… Потом этого, как его… Ну, такой мордастенький…
И в а н Д а в ы д о в и ч. И о чем вы с ними говорили?
Ф е л и к с. Ни о чем я с ними не говорил. Я сразу прошел к Наташе… к Наталье Петровне…
И в а н Д а в ы д о в и ч. Потом вы оказались в ресторане. Зачем?
Ф е л и к с. Как это — зачем? Поесть! Я же целый день не ел… Между прочим, из-за этого вашего Курдюкова!
И в а н Д а в ы д о в и ч. А почему вас там дожидался Романюк?
Ф е л и к с. Он заказал мне статью. О морально-нравственном потенциале. О смысле жизни современного человека… Вот я ее пишу, вот она!
И в а н Д а в ы д о в и ч. А зачем вам понадобилось рассказывать ему про Курдюкова?
Ф е л и к с. Про Курдюкова?
И в а н Д а в ы д о в и ч. Да! Про Курдюкова!
Ф е л и к с. Ничего я ему не рассказывал про Курдюкова! С какой стати?
П а в е л П а в л о в и ч. Ну как же не рассказывали? Только и слышно было: Курдюков, Курдюков…
Произнеся эти слова, Павел Павлович поднимается, секунду смотрит на телефон, выдергивает телефонный шнур из розетки и снимает аппарат со столика на пол. Затем произносит: "Эхе-хе…" и направляется к двери на кухню.
И в а н Д а в ы д о в и ч (раздраженно). Павел… э… Павлович! Я не понимаю, неужели вы не можете десять минут подождать?
П а в е л П а в л о в и ч (приостановившись на мгновение в дверях). А зачем, собственно, ждать? (Издевательским тоном.) Курдюков, Курдюков…
Он скрывается на кухне, и оттуда сейчас же доносится лязг посуды.
Ф е л и к с (нервно кричит ему вслед). Не было этого! Может быть, и упоминали мы его один или два раза… С какой стати? (Ивану Давыдовичу.) А если бы даже я ему и рассказал? Что тут такого?..
И в а н Д а в ы д о в и ч. Значит, вы все-таки рассказали ему про Курдюкова.
Ф е л и к с. Да не рассказывал я! Скорее это уж Романюк мне о нем рассказывал! Как Курдюков свои стишки пишет, и все такое… А я про Курдюкова только и сказал, что он отравился и я еду к нему в больницу… И все. И больше ничего.
И в а н Д а в ы д о в и ч. А о том, что Курдюков послал вас ко мне?
Ф е л и к с. Да господи! Да конечно — нет! Да ни единого слова!
Наступает внезапная тишина. Феликс обнаруживает, что все с жадным вниманием смотрят на него. В тишине отчетливо слышно, как Павел Павлович на кухне чем-то побрякивает и напевает неопределенный мотивчик.
И в а н Д а в ы д о в и ч (вкрадчиво). То есть вы уже тогда поняли, о чем можно говорить, а о чем нельзя?
Феликс молчит. Глаза его растерянно бегают.
И в а н Д а в ы д о в и ч. Феликс Александрович, будет лучше всего, если вы сами, без нашего давления, добровольно и честно расскажете нам: с кем вы сегодня говорили о Курдюкове, что именно говорили и зачем вы это делали. Я очень советую вам быть откровенным.
Ф е л и к с. Да господи! Да разве я скрываю? С кем я говорил о Курдюкове? Пожалуйста. С кем я говорил… Да ни с кем я не говорил! Только с одним Романюком и говорил… Да, конечно! С женой Курдюкова говорил, с Зоей!.. Она мне сказала, чтобы я поехал к нему в больницу, и я поехал… И все. Все! Больше ни с кем!
На кухне снова слышится звон посуды, и в кабинете появляется Павел Павлович. На нем кухонный фартук, в одной руке он держит шипящую сковородку, в другой — деревянную подставку для нее.
П а в е л П а в л о в и ч. Прошу прощения. Не обращайте внимания… Я у вас, Феликс Александрович, давешнюю ветчину там слегка… Вы уж не обессудьте…
Ф е л и к с (растерянно). Да ради бога… Конечно!
И в а н Д а в ы д о в и ч (раздраженно). Давайте не будем отвлекаться! Продолжайте, Феликс Александрович!
Но Феликс не может продолжать. Он с испугом и изумлением следит за действиями Павла Павловича. Павел Павлович ставит сковородку на журнальный столик и, нависнувши над нею своим большим благородным носом, извлекает из нагрудного кармана фрака черный плоский футляр. Открыв этот футляр, он некоторое время водит над ним указательным пальцем, произносит как бы в нерешительности: "Гм!" и вынимает из футляра тонкую серебристую трубочку.
К л е т ч а т ы й (бормочет). Смотреть страшно…
Павел Павлович аккуратно отвинчивает колпачок и принимается капать из трубочки в яичницу — на каждый желток по капле.
Н а т а ш а. Какой странный запах… Вы уверены, что это съедобно?
П а в е л П а в л о в и ч. Это, душа моя, "ухэ-тхо"… в буквальном переводе — "желчь водяного". Этому составу, деточка, восемь веков…
И в а н Д а в ы д о в и ч (стучит пальцем по столешнице). Довольно, довольно! Феликс Александрович, продолжайте! О чем вы говорили с Романюком?
Ф е л и к с (с трудом отрываясь от созерцания Павла Павловича). О чем я говорил с Романюком?.. Он попросил меня написать статью. Срочно. Сегодня же… Вот эту. (Он касается пальцем стопки бумаг под пепельницей.)
И в а н Д а в ы д о в и ч. А о чем вы договорились с Курдюковым в больнице?
Ф е л и к с. С Курдюковым? В больнице? Н-ну… Ни о чем определенном мы не договаривались… Он обещал поставить бутылку коньяку, и мы договорились, что ее разопьем… Его ведь не сегодня-завтра выпишут…
И в а н Д а в ы д о в и ч. И все?
Ф е л и к с. И все…
И в а н Д а в ы д о в и ч. И ради этого вы поперли на ночь глядя через весь город в больницу?
Ф е л и к с. Н-ну… Это же почти рядом… И потом, просил же человек…
© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких