Повести > Без оружия > страница 11

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21,

    ОКАНА. Во-первых, сейчас все обстоит наоборот.
    РУМАТА. Не понимаю, дона Окана.
    ОКАНА. Ну… неизвестно, чей донос был бы страшнее.
    РУМАТА. Я все-таки не понимаю.
    ОКАНА. Глупый мальчишка! Если дон Рэба узнает, что я была у вас, мне конец!
    Пауза.
    РУМАТА. Гм… Он так ревнив, ваш дом Рэба?
    ОКАНА. А ты полагаешь, что ты не достоин ревности?
    РУМАТА. Не знаю… Никогда об этом не думал…
    ОКАНА (грозит пальцем). Лицемер! А дуэль с доном Сэрой из-за доны Пифы? А поединок на копьях с доном Тамэо? Да у меня пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы сосчитать…
    РУМАТА. Я ни разу не был зачинщиком, поверьте мне, дона Окана!
    ОКАНА. Вот именно. Ты получал мои письма?
    РУМАТА. Д-да…
    ОКАНА. Ты не ответил ни на одно мое письмо!
    РУМАТА. Поверьте…
    ОКАНА. Ты вынудил меня прийти сюда, бессердечный, ты сделал это нарочно!
    РУМАТА. У меня и в мыслях не было…
    Окана звонит в колокольчик.
    ОКАНА (вбежавшему Уно). Никого не впускай и не входи сам, пока не позовут. Ступай! (Уно медлит, поглядывая на Румату.) Ну? Я кому сказала?
    РУМАТА. Ступай, Уно… (Уно уходит.) Я преклоняюсь перед вашей красотой, прекрасная дона, но я никогда не подавал повода…
    ОКАНА. Повод подаю я. Понимаешь? (Обнимает его.) Какой повод тебе еще нужен?
    Румата крепко целует ее.
    РУМАТА. Повод ослепительный, что и говорить… (Вытирает губы, смотрит на пальцы.) Почему вы все так краситесь?
    ОКАНА. Все! (Вскакивает.) Кто еще?
    РУМАТА. Нет-нет, не надо меня ревновать. Это я так, к слову пришлось… Все же, чем изводить столько краски, лучше бы мылись почаще.
    ОКАНА. Вы издеваетесь надо мной, кавалер?
    РУМАТА. Вовсе нет. Просто вы захватили меня врасплох.
    ОКАНА. А что мне было делать? Я устала ждать!
    РУМАТА. Вы увлекаете меня на опасный путь, дона Окана.
    ОКАНА. Для тебя я просто Окана. Ты что, боишься?
    РУМАТА. Признаться, да.
    ОКАНА. Дона Рэбу!
    РУМАТА. Признаться, нет.
    ОКАНА. Тогда чего же… (Приникает к нему.) Я извелась, я потеряла стыд, пожалей меня!
    Пауза.
    РУМАТА. Я могу пожалеть тебя. Только…
    ОКАНА. Что?
    РУМАТА. Ты погибнешь.
    Окана в ужасе отшатывается.
    ОКАНА. Как… Почему я погибну?
    РУМАТА. От любви. С непривычки. Для маленьких душ это слишком большая нагрузка.
    ОКАНА. Нет, ты все-таки издеваешься…
    РУМАТА. Прости. Я просто шучу. Не бойся.
    ОКАНА. Я хочу, чтобы ты любил меня.
    РУМАТА. А! Это другое дело. Ладно, пусть будет по-твоему.
    Охватывает ее левой рукой за плечи, а правой принимается вытирать ее лицо носовым платком. Окана после секундного замешательства принимается отбиваться.
    ОКАНА. Пусти!.. Что ты делаешь!
    РУМАТА. Не дергайся. Привожу тебя в человеческий вид.
    ОКАНА. Пусти! Дьявол! Дьявол!
    Румата отпускает ее, отбрасывает платок и критически оглядывает ее лицо.
    РУМАТА. Вот. Теперь ты более или менее в норме.
    Окана достает зеркальце, смотрится.
    ОКАНА. Что ты наделал, исчадие ада? Во что ты меня превратил?
    РУМАТА. В живую женщину. Теперь тебя, пожалуй, можно любить.
    ОКАНА. Хорошо. Люби.
    РУМАТА. Минуточку. Соберусь с силами.
    Откидывается на спинку кресла, закрывает глаза. Окана смотрит на него.
    ОКАНА. Румата!
    РУМАТА. Да, дорогая!
    ОКАНА. Я не понимаю… Что я тебе, когда у ног твоих все красавицы мира?..
    РУМАТА. Ну, это уж преувеличение. Это было бы ужасно. Ходить по красавицам…
    ОКАНА. Ты что же, вообще не можешь… любить?
    РУМАТА (открывает глаза, резко выпрямляется). Ну уж нет! Не могу любить! Еще как могу! Очень даже могу, как говорит наш друг отец Будах!
    ОКАНА. Я не о том. Я о сердце. У тебя есть сердце!
    РУМАТА. Есть. И печень есть. И все остальное, что полагается. Но ты понимаешь… Как бы это тебе объяснить… В самом большом сердце умещается всего одна любовь… Нет, боюсь, тебе этого не понять.
    ОКАНА. Почему же? Я все поняла. Я ее видела… Та самая простушка в платье времен прошлого регентства, которая вышла из твоего дома два часа назад… (Пожимает плечами.) Право, у мужчин такие странные вкусы…
    РУМАТА. На мой взгляд, она очень недурна…
    ОКАНА. Да, пожалуй… Стройненькая, личико чистое… Моется, наверное, часто…
    РУМАТА. Мне тоже так показалось…
    ОКАНА. Правда, великоваты руки… и походка, как у… как у рыбачки…
    РУМАТА. Да, сегодня я тоже это заметил. Должно быть, она не привыкла к дамской обуви…
    ОКАНА. Должно быть… И этот ее наряд! Смотреть на нее было забавно и поучительно… (Наклоняется и Румате, доверительно кладет руку ему на колено.) Это пройдет быстро, благородный дон. А я умею ждать. Я не буду терять надежды…
    РУМАТА. Не уставай надеяться… (Встает, берется за бутылку.) Позвольте угостить вас, прелестнейшая дона! (Разливает по стаканам.) Совершенно пересохло в глотке…
    ОКАНА. Что вы делаете, кавалер? Вы наливаете мне эсторское? Я же сказала вам, что не пью крепкого…
    РУМАТА. Я тоже не пью крепкого. Это не эсторское, это клюквенный морс…
    ОКАНА. Но…
    РУМАТА. Отцу Будаху было необходимо срочно покинуть мой дом. И вообще город. Не мог же я поить его эсторским! Чего доброго, он бы свалился с лошади где-нибудь по дороге… А так он благополучно скачет сейчас по одному из двенадцати Арканарских трактов милях в двадцати от городских стен…
    Окана встает.
    ОКАНА. До свидания, благородный дон. В вашем обществе я испытала истинное наслаждение, сравнимое лишь с восторгами, кои вызывает у нас пребывание под сенью райских кущ, даруемыми нам — увы! — только во снах наших…
    Румата молча кланяется. Окана идет к выходу, разглядывая свое лицо в зеркальце.
    ОКАНА (в дверях) Всю краску размазал, дурак… (Выходит.)
    

Занавес