Братья Стругацкие

Романы > Хромая судьба > страница 78

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82,

    Тут свет погас. "Эге!" — сказал Виктор вслух, лампа загорелась снова, но вполнакала. "Эт-то еще что?" — произнес Виктор, однако светлее не сделалось. Виктор подождал немного, затем позвонил портье. Никто не отозвался. Можно позвонить на электростанцию, но для этого надо найти телефонную книгу, а где ее искать, да и все равно пора ложиться. Только сначала надо выпить. Виктор поднялся и вдруг услышал какой-то шорох. Кто-то возил по двери руками. Потом в дверь начали толкаться. "Кто там?" — спросил Виктор, ему не ответили, слышно было только, как толкаются и сопят. Виктору стало жутко. Озаренные красноватым полусветом стены казались чужими и непривычными, в углах сгустилось слишком много тени, а за дверью возилось что-то большое, тупое и бессмысленное. Чем бы его? — подумал Виктор, озираясь, но тут за дверью сказали сиплым шепотом: "Банев, эй, Банев, ты здесь?" Отпустив вполголоса идиота, Виктор вышел в прихожую и повернул ключ. В номер ввалился Р. Квадрига. Он был в халате, волосы у него были всклокочены, глаза бегали.
     — Слава богу, хоть ты на месте, — сразу же заговорил он. — А то я совсем со страху спятил… Слушай, Банев, надо удирать… Пойдем, а? Пойдем отсюда, Банев… — Он схватил Виктора за рубашку и потянул в коридор. — Пойдем, невозможно больше…
     — Обалдел, — сказал Виктор, вырываясь. — Иди спать, рамолик. Три часа.
    Но Квадрига снова ловко ухватил его за рубашку, и Виктор с изумлением обнаружил, что доктор гонорис кауза совершенно трезв, от него даже не пахло.
     — Нельзя спать, — сказал Квадрига. — Из этого проклятого дома надо удирать. Видишь, что со светом? Мы здесь погибнем… И вообще из города надо удирать. У меня на вилле машина. Пошли. Я бы один уехал, да боюсь выйти.
     — Погоди, не хватайся, — сказал Виктор. — Успокойся сначала.
    Он втащил Квадригу в номер, усадил в кресло, а сам пошел в ванную за стаканом воды. Квадрига сейчас же вскочил и побежал за ним.
     — Мы здесь с тобой одни, никого не осталось, — сказал он. — Голема нет, швейцара нет, директора нет…
    Виктор открутил кран. В трубах заворчало, вылилось несколько капель.
     — Тебе что, — сказал Квадрига, — воды надо? Пойдем, у меня есть целая бутылка. Только быстро. И вместе.
    Виктор потряс кран. Вылилось еще несколько капель, и ворчание прекратилось.
     — В чем дело? — спросил Виктор, холодея. — Война?
    Квадрига махнул рукой.
     — Да какая война… Удирать надо, пока не поздно, а он — война…
     — Почему — удирать?
     — По дороге, — сказал Квадрига, идиотски хихикнув.
    Виктор отодвинул его локтем, вышел из номера и направился вниз, к портье. Квадрига семенил следом.
     — Слушай, — бормотал он. — Давай через черный ход… Только бы выйти, а там у меня машина. Уже заправлена, погружена… Я как чувствовал, ей-богу… Водочки выпьем и поедем, а то здесь водки не осталось…
    В коридоре тускло, как красные карлики, светились плафоны, на лестнице света не было вообще, в вестибюле — тоже, только над конторкой портье тлела лампочка. Там кто-то сидел, но это был не портье.
     — Пойдем, пойдем, — сказал шепотом Квадрига и потянул Виктора к выходу. — Туда не надо, там нехорошо…
    Виктор высвободился и подошел к конторке.
     — Что у вас тут за безобразие… — начал он и замолчал.
    За конторкой сидел Зурзмансор.
    На месте портье сидел Зурзмансор и быстро писал в толстой тетради.
     — Банев, — сказал он, не поднимая головы. — Вот и все, Банев. Прощайте. И не забывайте наш разговор.
     — А я не собираюсь уезжать, — возразил Виктор. Голос у него сорвался. — Я намерен узнать, что делается с электричеством и водой. Это ваша работа?
    Зурзмансор поднял желтое лицо.
     — Нет, — сказал он. — Мы больше не работаем. Прощайте, Банев. — Он протянул через конторку руку в перчатке. Виктор машинально взял эту руку, ощутил пожатие и пожал сам. — Такова жизнь, — сказал Зурзмансор. — Будущее создается тобой, но не для тебя. Вы, наверное, это уже поняли. Или скоро поймете. Вас это касается больше, чем нас. Прощайте.
    Он кивнул и снова принялся писать.
     — Пойдем! — прошипел над ухом Квадрига.
     — Ничего не понимаю, — громко, на весь вестибюль произнес Виктор. — Что здесь происходит?
    Он не желал, чтобы в вестибюле было тихо. Он не желал ощущать себя здесь посторонним. Не он здесь посторонний, и нечего Зурзмансору сидеть в три часа ночи за конторкой портье. И нечего меня запугивать, я вам не Квадрига… Но Зурзмансор не услышал или не захотел услышать. Тогда Виктор демонстративно пожал плечами, повернулся и направился в ресторан. В дверях он остановился.
    В зале тускло светились торшеры, тускло светилась люстра, тускло светились рожки на стенах, и зал был полон. За столиками сидели мокрецы. Они все были одинаковые, только сидели в разных позах. Одни читали, другие спали, а многие, словно окоченев, неподвижно смотрели в пространство. Светлели голые черепа, пахло сыростью и медикаментами. Окна были распахнуты, на полу темнела вода. Не было слышно ни звука, только плеск дождя доносился снаружи.
    Потом перед Виктором появился Голем, напряженный, озабоченный, совсем старый.
     — Почему вы еще здесь? — спросил он вполголоса. — Уходите, здесь нельзя.
     — Что значит — нельзя? — сказал Виктор, снова раздражаясь. — Я хочу выпить.
     — Тише, — сказал Голем. — Я думал, вы уже уехали. Я стучал к вам. Куда вы сейчас?
     — К себе в номер. Возьму бутылку и пойду к себе в номер.
     — Здесь нет спиртного, — сказал Голем.
    Виктор молча показал пальцем на бар, где тускло блестели ряды бутылок. Голем оглянулся.
     — Нет, — сказал он. — Увы.
     — Я хочу выпить! — повторил Виктор упрямым голосом.
    Но он не ощущал в себе упрямства. Он хорохорился. Мокрецы смотрели на него. Читавшие опустили книги, окоченевшие повернули черепа, и только спавшие продолжали спать. Десятки блестящих глаз, словно повисших в красноватом сумраке, смотрели на него.
     — Не ходите в номер, — сказал Голем. — Уходите из гостиницы. К Лоле… Или к доктору на виллу… Только чтобы я знал, где вы находитесь. Я за вами заеду. Слушайте, Виктор, не ерепеньтесь, делайте, как я говорю. Рассказывать сейчас некогда и непристойно. Жалко, Дианы нет, она бы подтвердила…
     — А где Диана?
    Голем опять оглянулся и посмотрел на часы.
     — В четыре часа… или в пять… она будет на автостанции у Солнечных ворот.
     — А где она сейчас?
     — Сейчас она занята.
     — Так, — сказал Виктор и тоже посмотрел на часы. — В четыре или в пять у Солнечных ворот. — Ему очень хотелось уйти. Невыносимо было стоять вот так, в фокусе внимания этого тихого сборища.
     — Может быть, в шесть, — сказал Голем.
     — У Солнечных ворот… — повторил Виктор. — Это там, где вилла нашего доктора?
     — Вот-вот, — сказал Голем. — Отправляйтесь на виллу и там ждите.
     — По-моему, вы просто хотите меня выпроводить, — сказал Виктор.
     — Да, — сказал Голем. Он вдруг с интересом уставился Виктору в лицо. — Виктуар, неужели вам совсем-совсем не хочется отсюда убраться?
     — Мне хочется спать, — небрежно сказал Виктор. — Я две ночи не спал. — Он взял Голема за пуговицу и вывел его в вестибюль. — Ладно, я уйду, — сказал он. — Но что это за пандемониум? У вас здесь съезд?
     — Да, — сказал Голем.
     — Или вы подняли восстание?
     — Да, — сказал Голем.
     — А может быть, война началась?
     — Да, — сказал Голем. — Да, да, да. Убирайтесь отсюда.
     — Ладно, — сказал Виктор. Он повернулся, чтобы идти, но остановился. — А Диана? — спросил он.
     — Ей ничто не грозит, — сказал Голем. — И мне тоже. Никому из нас ничто не грозит. Во всяком случае, до шести. Может быть, до семи.
     — Вы мне отвечаете за Диану, — сказал Виктор тихо.
    Голем вынул носовой платок и вытер шею.