Кондратьев взялся крепить размякший, как тесто, камень вокруг оснований балюстрадных плит. Надо было густо намазывать это каменное тесто, как цемент, заглаживать специальной лопаточкой и затем обрабатывать место крепления ультразвуком второй раз. Тогда пластмасса и камень схватывались намертво и плита балюстрады становилась как бы частью скалы. В разгар работы Кондратьев обнаружил, что ему не приходится шарить рукой в поисках инструментов. Инструменты сами попадали в его протянутую руку, и именно те, которые были нужны. Кондратьев обернулся и увидел, что рядом с ним сидит на корточках лаборантка базы Ирина Егорова, Она была закутана в меховой комбинезон с капюшоном и казалась непривычно неуклюжей.
Спасибо, сказал Кондратьев.
Сколько угодно, сказала Ирина и засмеялась.
Несколько минут они работали молча, прислушиваясь к сварливому спору о природе ядов в молоках кистеп"ра, доносившемуся от соседней плиты сквозь р"в волн и ветра.
Вы вс" один да один, сказала Ирина.
Привычка,ответил Кондратьев. А что?
Ирина глядела на него странными глазами. Она была очень славная девочка, только очень уж суровая. Поклонники от не" стоном стонали, и Сергей Иванович тоже е" побаивался. Язык у не" был совершенно без костей, а чувство такта было явно недоразвито. Она была способна ляпнуть вс", что угодно, в самый неподходящий момент и неоднократно делала это. Так вот посмотрит-посмотрит странными глазами и ляпнет что-нибудь. Хоть плачь.
Я хочу давно спросить вас, Сергей Иванович, сказала Ирина. Можно?
Кондратьев покосился опасливо. "Ну вот, пожалуйста. Сейчас спросит, почему у меня волосатая спина, был такой случай прошлым летом на пляже при большом скоплении народа".
М-можно, сказал он не очень уверенно.
Скажите, Сергей Иванович, вы были женаты тогда, в своем веке?
"Пороть тебя некому!" с чувством подумал Кондратьев и сказал сердито:
Легко видеть, что не был.
Почему это легко видеть?
Потому что как бы я мог пойти в такую экспедицию, если б был женат?
Подошел океанский охотник Джонсон, который три года назад был строителем и сейчас взял на себя руководство работами, покивал одобрительно, погладил Кондратьева по спине, сказал: "О, вери, вер-ри гуд!" и ушел.
Тогда почему вы, Сергей Иванович, такой нелюдимый? Почему вы так боитесь женщин?
Что? Кондратьев перестал работать. То есть как это боюсь? Откуда это, собственно, следует?
"А ведь и вправду боюсь,Подумал он. Вот ее боюсь. Все время привязывается и вышучивает. И все вокруг хохочут, а она нет. Только смотрит странными глазами".
Дайте-ка насадку, сказал он, сдвинув брови до упора. Нет, не эту, На малую мощность. Спасибо.
Я, наверное, неудачно выразилась, сказала Ирина тихо. Конечно, не боитесь. Просто сторонитесь. Я думала, может быть тогда, в своем веке…
Нет, сказал он.
Она и говорила как-то странно.
Сегодня вечером будем танцевать, быстро сказала она. Вы придете?
Я же не умею, Ирина.
Вот и хорошо, сказала Ирина. Это самое интересное.
Кондратьев промолчал, и до конца работы они больше не разговаривали.
Работа была закончена к вечеру, Затем было много шума и смеха, много плеска в бассейне и в ванных, и все сошлись в столовой, чистые, розовые, томные и зверски голодные. Ели много и вкусно, пили еще больше вино и ананасный сок главным образом, затем стали танцевать. Ирина сразу вцепилась в Кондратьева и долго мучила его, показывая, с какой ноги надо выступать под левый ритм и почему нельзя делать шаг назад при правом ритме. Кондратьев никак не мог разобраться, что такое правый и левый ритмы, вспотел, рассердился и, крепко взяв Ирину за руку, вывел ее из толпы танцующих в коридор.
Будет с меня.
Еще немножко, просительно сказала Ирина.
Нег. У меня уже бока болят от толчков. А что н ног сегодня отдавил счету нет…
Он повел ее по коридору, бессознательно прижимая се руку к себе. Она молча шла за ним. Потом он вдруг остановился и нервно рассмеялся.
Купа это я вас веду? сказал он, глядя в сторну. Идите, идите, танцуйте,
А вы?
А я… это… Да что я, пойду к старичкам, сыграю в го.
Они остановились посреди коридора, Из раскрытых дверей доносились звуки хориолы, кто-то пел сильным, свободным голосом:
Джонсон поет,тихо сказала Ирина. Красиво поет Джонсон.
Да, красиво, согласился Кондратьев. Но вы тоже красиво поете.
Да? А где вы слыхали меня?
Ну господи, да хотя бы месяц назад, когда ребята с комбината приходили в последний раз.
И вы слушали?
Я всегда слушаю, уклончиво сказал Кондратьев. Встану у себя в дверях и слушаю.
Она засмеялась:
Если бы мы знали, мы обязательно…
Что?
Ничего.
Кондратьев насупился. Затем он встрепенулся и с изумлением осмотрелся. Да полно, он ли это? Стоит в коридоре, не зная, куда идти, не желая никуда идти, чегото ожившая, что-то предчувствуя, нему-то странно радуясь… Наваждение. Колдовство. Эта синеглазая тощая девчонка. Праправнучка. Если бы у него были дети, это могла бы быть его собственная праправнучка.
Мимо пробежали юноша и девушка, оглянулись на них, подмигнули и скрылись в открытых дверях. Из дверей сейчас же дон"сся взрыв многоголосого хохота. Ирина словно очнулась.
Пойд"мте, сказала она.
Кондратьев не спросил куда. Он просто пош"л. И они пришли на "ловерс дайм". И сели в кресла под пахучей смолистой сосной. И над ними замигала слабая газосветная лампа.
Сергей Иванович, сказала Ирина, давайте помечтаем.
В мои-то годы… печально отозвался Кондратьев.
Ага, в ваши. Очень интересно, о ч"м в ваши годы мечтают?
Положительно, никогда за свою жизнь Кондратьев не в"л таких разговоров. Он удивился. Он до того удивился, что серь"ззно ответил:
Я мечтаю добыть Моби Дика. Белого кашалота.
Разве бывают белые кашалоты?
Бывают. Должны быть. Я добуду белого кашалота и… это…
Что?
И вс". Тогда моя мечта исполнится.
Ирина подумала. Затем сказала решительно:
Нет. Это не мечта.
Почему не мечта? Мечта.
Не мечта.
Ну, мне-то лучше знать…
Нет. Это… Цель работы, что ли… Не знаю. Вот если бы белых кашалотов не существовало, тогда это была бы мечта.
Но они существуют.
В том-то и дело.
Она смотрела на лампу, и глаза е" вспыхивали и гасли.
А раньше… Сто лет назад какая была у вас мечта? Большая мечта, понимаете?
Он стал добросовестно вспоминать.
Было всякое. Но теперь это неважно. Мечтал… Мы все мечтали достигнуть зв"зд…
Теперь это уже сделано.
Да. Мечтали, чтобы всем на земле было хорошо.
Это невозможно…
Нет, это тоже сделано. Так, как мы тогда мечтали. Чтобы все на Планете не заботились о еде и о крыше и не боялись, что у них отнимут…
Но ведь это так мало!..
Но это было страшно трудно, Ирина. Вы тут и представить себе не можете, как это много хлеб и безопасность…
Да, да, я знаю. Но теперь это история. Мы помним об этом, но ведь вс" это уже сделано, правда?
© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких