1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14,
— Вам повезло, инспектор, — сказал он, сияя. — Куда вам досталось? По плечу?
Инспектор кивнул. Говорить он не мог. Здоровой рукой достал из кармана платок и осторожно промокнул ссадину на лбу. Хинкус застонал, заворочался и попытался сесть. Он все еще держался за голову. Инспектор взял с подоконника графин, подобрался к Хинкусу и облил его водой. Хинкус зарычал и оторвал одну руку от макушки. Симоне присел на корточки рядом с ним.
— Надеюсь, я не перестарался? — озабоченно сказал он.
— Ничего, старина, все будет в порядке, — сказал инспектор. — Сейчас мы его живо приведем в порядок. Принесите-ка еще воды.
— И бренди! — с энтузиазмом подхватил Симоне.
— Правильно, — сказал инспектор.
Симоне принес еще воды и бутылку спиртного. Инспектор разжал Хинкусу рот и вылил в него полстакана коньяку. Остальные полстакана он выпил сам. Потом Хинкуса оттащили к стене, прислонили спиной, инспектор снова облил его из графина и два раза ударил по щекам. Хинкус открыл глаза и громко задышал.
— Еще коньяку? — спросил инспектор.
— Да… — сипло выдохнул Хинкус. Он выпил, облизнулся и спросил: — Так что вы там говорили насчет семьдесят второй "це"?
— Признания пока еще не было, — напомнил инспектор.
— Сейчас будет, — говорил Хинкус. — Но семьдесят вторую "це" вы мне обещаете? Вот в присутствии этого физика-химика?
— Ладно, — сказал инспектор. — Рассказывай… И смотри, если ты хоть слово соврешь… Ты мне два зуба расшатал, сволочь…
— Значит, так… — начал Хинкус. — Меня намылил сюда Чемпион. Слыхали про Чемпиона? Еще бы не слыхать… Так вот, полгода назад пригребся в нашу компанию один тип. Звали его у нас Вельзевулом. Работал он самые трудные и неподъемные дела. Например, работал он Второй Национальный банк — помните? Или, скажем, задрал он броневик с золотыми слитками… В общем, красиво работал, чисто, но вдруг решил завязать. Почему — не знаю, я человек маленький, но говорят, что поцапался он с самим Чемпионом и рванул когти. Вот Чемпион и намылил нас кого куда — ему наперехват. Приказ был такой: засечь его, взять на мушку и свистнуть Чемпиона. Вот я его и засек здесь. Тут и все мое чистосердечное признание.
— Так, — сказал инспектор. — Ну и кто же у нас здесь Вельзевул?
— Ясно кто — Мозес.
— Та-ак. А кто такой Луарвик?
— Какой Луарвик? А, это который все лимоны жрал… Первый раз вижу.
— А Олаф? Тоже из вашей банды?
Хинкус прижал руку к сердцу.
— Вот тут, шеф, как на духу! Как в церкви, шеф! Сам ничего не знаю и ничего не понимаю. Я его не трогал. Одно скажу, шеф, — Вельзевул на мокрое дело ни за что не пошел бы: у него зарок такой — не убивать. У него тогда вся чародейская сила пропадет, если он живую душу загубит…
— Какая еще чародейская сила?
— Ха! — сказал Хинкус. — То-то и оно! Вельзевул, он что? Тьфу! Его соплей перешибить можно. А вот баба его… Ясное дело, кто сам не видел, тот не поверит, но я-то своими глазами видел, как она сейф в две тонны весом по карнизу несла…
— Ну-ну, Филин… — сказал инспектор.
— Что, не верите? — сказал Хинкус, криво усмехаясь. — Ну ладно, пускай я вру. А как броневик с золотом брали, знаете? Подошел человек, перевернул броневик на бок — голыми руками, — и пошло дело… В газетах же писали.
— Газеты врут, а ты повторяешь, — сказал инспектор.
— Повторяю… Чего мне повторять, когда я сам это видел… Да чего там: вот сейчас я вас, извиняюсь, как ребенка положил, шеф, а ведь вы мужчина рослый, умелый… Сами посудите, кто ж это меня мог таким манером скрутить и под стол засунуть?
— Кто? — спросил инспектор.
— Она! — В глазах Хинкуса плеснулся пережитый ужас. — Матерь пресвятая, сижу я там, а она стоит передо мной… то есть я сам и стою — голый, мертвый и глаза вытекли… Как я там с ума не свихнулся — не понимаю! Пью, пью и ведь не пьянею — как на землю лью!.. Господи, матерь пресвятая!.. Как она этот рельс взяла…
Хинкус сделал движение руками, словно завязывал что-то в узел. Лицо задергалось.
— Какой рельс? — ошеломленно пробормотал инспектор.
Симоне быстро налил полстакана и подал Хинкусу. Тот жадно высосал спиртное, утерся, глядя перед собой стеклянными глазами.
— Я ведь как думал: сяду на крыше, все вокруг видно, живьем, думаю, не выпущу ни за что. Пули, думаю, серебряные — возьмут… Тут-то он ее на меня и наслал… Она ведь любой вид принимать может… Думали, гады, меня с ума свести, да не вышло у них! Тогда она меня и скрутила. — Хинкус безнадежно махнул рукой. — "Люгер" отобрала — я ей сам отдал, на, думаю, возьми, отпусти только душу на покаяние…
— Какой рельс? — гаркнул инспектор.
— Хе!.. — сказал Хинкус. — Вы думаете, она кто? Баба? Она и не человек вовсе.
Инспектор свирепо глядел на него.
— Покойник она, — шепотом сказал Хинкус. — Днем живая ходит, а ночью мертвая лежит!
Симоне, только что хлебнувший бренди, поперхнулся и закашлялся. Инспектор растерянно поглядел на него. Кашляя, Симоне выпученными глазами смотрел на Хинкуса. Тогда инспектор сильно потер ладонями щеки и сказал сквозь зубы:
— Стоп, Филин. Оставим это. Объясни лучше, почему они тебя просто не шлепнули?
— Так я же говорю: нельзя ему людей убивать, нельзя. Это же все знают. Господи, да разве я взялся бы его выслеживать, если бы этого не знал?
— Пусть так. Хорошо… Ну а почему они не смылись, когда тебя связали?
Хинкус замотал головой.
— Не знаю. Тут я сам ни черта не понимаю. Я уверен был — все: открутит мне теперь башку Чемпион. Смотрю — а они здесь! Не знаю… Может быть, дорогу завалило? Так ведь этой ведьме завал разбросать — раз плюнуть.
— Каким образом? — вдруг спросил Симоне. Он был необычайно серьезен и даже как-то хмур.
— Что? — сказал Хинкус.
— Как она может разбросать завал?
— Ну как… Как бульдозер! Как она подкоп под музей делала. Только дым шел… Она и на человека-то похожа не была — машина и машина…
— Слушайте, Симоне, — сказал инспектор. — Может быть, это гипноз?
Симоне не ответил, а Хинкус обиделся.
— Ладно-ладно, — сказал он. — Гипноз… Мне-то что, я свою игру отыграл. А вот вам, шеф, еще придется с ней встретиться…
— Хватит об этом, — резко сказал инспектор. — Чемпион должен приехать один?
— Ну зачем один. При нем всегда трое, сами знаете…
— Что он собирается делать с Вельзевулом?
— Откуда мне знать, — угрюмо сказал Хинкус. — Шлепнуть он его собирался, — добавил он. — От Чемпиона не завяжешь.
— Так, — сказал инспектор. — Ну ладно… Симоне… Я вас попрошу… — Он осекся. Симоне в комнате не было. Рядом с его стулом стоял недопитый стакан.
В конторе инспектор, залепленный пластырем, морщась от боли в поврежденном плече, рассматривал оружие, разложенное на столе: тяжелый многозарядный винчестер, две охотничьи двустволки, облезлый старинный "смит-вессон". Хозяин, притихший и испуганный, с виноватым видом стоял рядом.
— Н-да… — процедил инспектор, щелкая расхлябанным механизмом "смит-вессона". — Не густо… Это все?
— Но ведь, Петер, — осторожно сказал хозяин, — на машине сюда не проедешь — обвал…
— Вы воображаете, что вертолеты есть только у полиции? Я удивляюсь, почему его до сих пор нет… — Инспектор с отвращением швырнул револьвер в угол. — Черт бы вас подрал, Алек! Надо быть полным идиотом, чтобы не завести в этом отеле рацию!
— Понимаете, — виновато сказал хозяин, — мне это невыгодно…
© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких