Романы > Парень из преисподней > страница 11

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24,

Глава 4


    Когда они вышли к заброшенной дороге, солнце уже поднялось высоко над степью. Роса высохла, жесткая короткая трава шуршала и похрустывала под ногами. Мириады кузнечиков звенели вокруг, острый горький запах поднимался от нагретой земли.
    Дорога была странная. Совершенно прямая, она выходила из-за мутно-синего горизонта, рассекала круг земли напополам и уходила снова за мутно-синий горизонт, туда, где круглые сутки, днем и ночью, что-то очень далекое и большое невнятно вспыхивало, мерцало, двигалось, вспучивалось и опадало. Дорога была широкая, она матово отсвечивала на солнце, и полотно ее как бы лежало поверх степи массивной, в несколько сантиметров толщиной, закругленной на краях полосой какого-то плотного, но не твердого материала. Гаг ступил на нее и, удивляясь неожиданной упругости, несколько раз легонько подпрыгнул на месте. Это, конечно, не был бетон, но это не был и прогретый солнцем асфальт. Что-то вроде очень плотной резины. От этой резины шла прохлада, а не душный зной раскаленного покрытия. И на поверхности дороги не было видно никаких следов, даже пыли не было на ней. Гаг наклонился и провел рукой по гладкой, почти скользкой поверхности. Посмотрел на ладонь. Ладонь осталась чистой.
    — Она сильно усохла за последние восемьдесят лет, — прогудел Драмба. — Когда я видел ее в последний раз, ее ширина была больше двадцати метров. И тогда она еще двигалась.
    Гаг соскочил на землю.
    — Двигалась? Как двигалась?
    — Это была самодвижущаяся дорога. Тогда было много таких дорог. Они опоясывали весь земной шар, и они текли — по краям медленнее, в центре очень быстро.
    — У вас не было автомобилей? — спросил Гаг.
    — Были. Я не могу вам сказать, почему люди увлеклись созданием таких дорог. Я имею только косвенную информацию. Это было связано с очищением среды. Самодвижущиеся дороги очищали. Они убирали из атмосферы, из воздуха, из земли все лишнее, все вредное.
    — А почему она сейчас не движется? — спросил Гаг.
    — Не знаю. Все очень изменилось. Раньше на этой дороге были толпы людей. Теперь никого нет. Раньше в этом небе в несколько горизонтов шли, шли потоками летательные аппараты. Теперь в небе пусто. Раньше по обе стороны от дороги стояла пшеница в мой рост. Теперь это степь.
    Гаг слушал, приоткрыв рот.
    — Раньше через мои рецепторы, — продолжал Драмба монотонным голосом, — ежесекундно проходили сотни радиоимпульсов. Теперь я не ощущаю ничего, кроме атмосферных разрядов. Сначала мне показалось даже, что я заболел. Но теперь я знаю: я прежний. Изменился мир.
    — Может быть, мир заболел? — спросил Гаг живо.
    — Не понимаю, — сказал Драмба.
    Гаг отвернулся и стал смотреть туда, где горизонт вспыхивал и шевелился. "Черта с два, — угрюмо подумал он. — Как же, заболеют они!"
    — А там что? — спросил он.
    — Там Антонов, — ответил Драмба. — Это город. Восемьдесят лет назад его не было видно отсюда. Это был сельскохозяйственный город.
    — А сейчас?
    — Не знаю. Я все время вызываю информаторий, но мне никто не отвечает.
    Гаг смотрел на загадочное мерцание, и вдруг из-за горизонта возникло что-то невероятно огромное, похожее на косой парус невообразимых размеров, почти такое же серо-голубое, как небо, может быть — чуть темнее, медленно и величественно описало дугу, словно стрелка часов прошла по циферблату, и снова скрылось, растворилось в туманной дымке. Гаг перевел дух.
    — Видел? — спросил он шепотом.
    — Видел, — сказал Драмба удрученно. — Не знаю, что это такое. Раньше такого не было.
    Гаг зябко передернул плечами.
    — Толку от тебя… — проворчал он. — Ладно, пошли домой.
    — Вы хотели посетить ракетодром, — напомнил Драмба.
    — Господин! — резко сказал Гаг.
    — Не понимаю…
    — Когда обращаешься ко мне, изволь добавлять "господин"!
    — Понял, господин.
    Некоторое время они шли молча. Кузнечики сухими брызгами разлетались из-под ног. Гаг искоса поглядывал на бесшумного колосса, который плавно покачивался рядом с ним. Он вдруг заметил, что около Драмбы, совсем как давеча около дороги, держится своя атмосфера — свежести и прохлады. Да и сделан был Драмба из чего-то похожего: такой же плотно-упругий, и так же матово отсвечивали кисти его рук, торчащие из рукавов синего комбинезона. И еще Гаг заметил, что Драмба все время держится так, чтобы быть между ним и солнцем.
    — Ну-ка расскажи еще раз про себя, — приказал Гаг.
    Драмба повторил, что он — робот-андроид номер такой-то из экспериментальной серии экспедиционных роботов, сконструирован тогда-то (около ста лет назад — ничего себе старикашечка!), задействован тогда-то. Работал в таких-то экспедициях, на Яйле претерпел серьезную аварию, был частично разрушен; реконструирован и модернизирован тогда-то, но больше в экспедициях не участвовал…
    — В прошлый раз ты говорил, что пять лет простоял в музее, — прервал его Гаг.
    — Шесть лет, господин. В музее истории открытий в Любеке.
    — Ладно, — проворчал Гаг. — А потом восемьдесят лет ты торчал в этой нише у Корнея…
    — Семьдесят девять лет, господин.
    — Ладно-ладно, нечего меня поправлять… — Гаг помолчал. — Скучно, наверное, было стоять?
    — Не понимаю вопроса, господин.
    — Экая дубина… Впрочем, это никого не интересует. Ты мне лучше вот что скажи. Чем ты отличаешься от людей?
    — Я всем отличаюсь от людей, господин. Химией, принципом схемы управления и контроля, назначением.
    — Ну и какое у тебя, у дубины, назначение?
    — Выполнять все приказания, которые я способен выполнить.
    — Хе!.. А у людей какое назначение?
    — У людей нет назначения, господин.
    — Долдон ты, парень! Деревня. Что бы ты понимал в настоящих людях?
    — Не понимаю вопроса, господин.
    — А я тебя ни о чем не спрашиваю пока.
    Драмба промолчал.
    Они шагали через степь, все больше уклоняясь от прямой дороги к дому, потому что Гагу стало вдруг интересно посмотреть, что за сооружение торчит на небольшом холме справа. Солнце было уже высоко, на степью дрожал раскаленный воздух, душный острый запах травы и земли все усиливался.
    — Значит, ты готов выполнить любое мое приказание? — спросил Гаг.
    — Да, господин. Если это в моих силах.
    — Ну, хорошо… А если я прикажу тебе одно, а… м-м-м… кто-нибудь еще — совсем противоположное? Тогда что?
    — Не понял, кто отдает второе приказание.
    — Ну… м-м-м… Да все равно кто.
    — Это не все равно, господин.
    — Ну, например, Корней…
    — Я выполню приказ Корнея, господин.
    Некоторое время Гаг молчал. Ах ты скотина, думал он. Дрянь этакая.
    — А почему? — спросил он наконец.
    — Корней старше, господин. Индекс социальной значимости у него гораздо выше.
    — Что еще за индекс?
    — На нем больше ответственности перед обществом.
    — А ты откуда знаешь?
    — Уровень информированности у него значительно выше.
    — Ну и что же?
    — Чем выше уровень информированности, тем больше ответственности.
    "Ловко, — подумал Гаг. — Не придерешься. Все верно. Я здесь как дитя малое. Ну, мы еще посмотрим…"
    — Да, Корней — великий человек, — сказал он. — Мне до него, конечно, далеко. Он все видит, все знает. Вот мы сейчас идем с тобой, болтаем, а он небось каждое наше слово слышит. Чуть что не так, он нам задаст…
    Драмба молчал. Шут его знает, что происходило в его ушастой башке. Морды, можно сказать, нет, глаз нет — ничего не понять. И голос все время одинаковый…


 

© 2009-2024 Информационный сайт, посвященный творчеству Аркадия и Бориса Стругацких

Яндекс.Метрика
Главная | Аркадий | Борис | Биография | Отзывы | Обратная связь